– Ты все это помнишь? – удивилась Наташа, вспоминая, сколько бабушке лет.
– Нет, конечно, – усмехнулась бабушка. – Я родилась несколько позже, но мне рассказывали. А я внимательно слушала.
– А где жила семья прадеда?
– Здесь же, – улыбнулась тетя, которая родилась еще позже, но тоже всю жизнь прожила здесь.
– И никто из нашей семьи отсюда не уезжал никогда?
– Уезжали, – вздохнула бабушка. – На фронт. В командировку. В тюрьму. Но всегда возвращались сюда. Даже такая договоренность была: в случае чего, встречаемся в субботу в три часа дня.
– В какую субботу? – не поняла Наташа.
– В любую. Если вдруг кто-то потерялся из виду, все родные должны были знать, что в субботу можно встретиться здесь.
– И встречались?
– Да.
– Подумать только! – Наташа продолжала листать альбом уже очень внимательно.
– Ты пока посмотри – все для тебя хранили. А потом мы тебе расскажем много историй, – сказала бабушка, и они с тетей пошли на кухню греть обед. На следующий день Наташа проснулась раньше обычного. Она быстро позавтракала и тихо вышла за дверь. Не стала вызывать лифт, а, положив руку на широкие перила и разглядывая чугунный узор под ними, пошла по ступеням вниз. Наташа останавливалась на лестничных пролетах, рассматривала полы и стены, пыталась представить, что тут было раньше.
– Ты чего как неживая? Опоздаешь! – Мимо нее пронесся соседский мальчишка.
– Успею, – степенно произнесла Наташа, по-хозяйски прикрыла дверь и вышла на улицу. Отошла на несколько шагов от дома и запрокинула голову. Утреннее небо сияло над крышей ее родного дома. И вдруг на сердце стало так хорошо и спокойно. «Я похожа на дуру. И точно опоздаю в школу», – подумала она, но не двинулась с места. В этот момент Наташа Северцева обрела то, о чем так волновалась и переживала. Она обрела прошлое и будущее одновременно.
В школу она вбежала, когда оглушительно гремел звонок. «А мать – глупая гусыня», – грубо подумала она, открывая дверь класса…
В семнадцать лет Наташа Северцева стала красавицей. Это было неудивительно – ее мама тоже была красивой. В Наташе проявились те самые фамильные черты, которые так легко угадывались на фотографиях предков. Чуть вытянутый овал лица, тонкий нос, высокий лоб и синие-синие глаза под пушистыми и почти прямыми бровями. Это придавало взгляду значительности. Девушка не осознавала возможностей, которые дает такая красота. Влюбчивой Наташа не была, резко пресекала ухаживания. В классе ей никто не нравился. Да и она одноклассникам казалась слишком сложной. Молчаливая, по-прежнему независимая и одинокая. Еще в младших классах за эту независимость ее пытались уязвить. И скоро придумали, как.