«Так они родственники! – догадалась Лида. – Василий Дмитриевич и Авдотья Валерьяновна – родственники, кузены. Вот отчего они так похожи, а я и не поняла сразу, кого мне тетушка напоминает… Конечно, много общих черт, только у Василия Дмитриевича их диковатость и резкость кажутся естественными и даже привлекательными, а у Авдотьи Валерьяновны – пугающими и даже отталкивающими».
Да батюшки ж вы мои, да неужто сыскалась бы у Василия Дмитриевича хоть одна черта, которая показалась бы Лиде не естественной и не привлекательной?! Впрочем, над этим вопросом она задумываться не стала, зато отметила, что весьма схож с Протасовым и Авдотьей Валерьяновной также и Касьян.
Ну что же, общеизвестно, что русские баре (так же, впрочем, как баре любой другой национальности!) многие и многие века пользовались в своих имениях тем, что французы называют droit de prélibation[30], оттого и бегают во многих поместьях России господские бастарды[31], как две капли воды схожие с господскими же законными детьми. Видимо, Касьян из таких же бастрадов.
– Не станем загадывать, – уклончиво промолвил Протасов, не отвечая на ищущий взгляд Лиды и на гостеприимный взор Ионы Петровича. – Довлеет дневи злоба его, а завтра настанет новый день с его новой злобою.
Лида вздохнула обреченно, поняв, что Протасова и в самом деле увидит теперь невесть когда, да еще и невесть, увидит ли вообще. Было что-то категоричное, непреклонное в его внешне вежливом отказе, и чувствовалось, что, при всем его, несомненно, добрососедском отношении к больному старику, задерживаться в карамзинском доме Василий Дмитриевич избегал, избегает и впредь намерен избегать.
– Доброго вечера и спокойной ночи, Лидия Павловна, – проговорил Протасов вслед за тем, глядя как бы сквозь Лиду и намеренно не встречаясь с ней глазами. – Счастлив был знакомством.
– Спасибо, спасибо… – пролепетала она, с трудом сдерживая слезы, но дрожащий голос выдал ее состояние, и она почувствовала недоумевающий, пристальный взгляд, устремленный на нее Ионой Петровичем.
– Вот оно что! Ну что ж, коли так, то это совсем даже недурно! – пробормотал он чуть слышно с видом человека, привыкшего считать лучшим своим собеседником себя самого, но тут же спохватился и прощально кивнул Протасову, понукнул Касьяна: – Чего застрял? В гостиную неси, а ты, Лидуша, следуй за мной.