Загорелым и манящим блюдцем.
Открывая грохочущий рот,
Море выплюнет солнце наружу.
Я сижу и качаются дни,
Как рыбешка на тенистом донце.
Очертанья озёр и долин
В акварели раскрасило солнце.
Мне легко. Морю тоже легко.
И ему ровным счётом не нужно:
Ни следов, ни оков, ни стихов.
Просто – плыть, чуть дотронувшись суши.
Хорошо! И волнуется гладь
И, наверное, тихо смеётся.
На песке хорошо танцевать
Под мелодии моря и солнца.
…Я люблю эту дивную тишь.
Где до звука – дотронься рукою.
Я молчу. Море тоже молчит.
Морю тоже свободно со мною?
Дождь стучит сквозь года…
Дождь стучит сквозь года…
Никому, в никуда.
Посылает косые гудки.
И глухая толпа,
Всё спеша по делам
Напускает на город зонты.
Телефонная мгла -
Эта книга стара.
Провожу я рукой по строке…
Номера, номера
Написав, записав
Обитают на гулкой Земле.
Кто – то ждет: телефон
Зазвонит, закричит! Ход
Часов замыкает круги.
И обветренность крон…
Всё колышется сон…
Телефон! Телефон! Зазвони!
Циферблат. Номера.
Вот такая пора.
Люди вместе – за тысячи миль.
Всё несутся года,
Забываем вчера.
Забывая всю юность души.
Дождь стучит, как гудки,
Как наборы из книг
Номеров, номеров, номеров…
Череда странных цифр
И стремящийся мир.
И дожди как крыло городов.
Я запомню дожди.
Подожди! Подожди!
Навсегда уходить, уходить.
И польются гудки,
Оросили сады…
Рвётся тонкая – тонкая нить.
Может, эти гудки
Как обрывки из книг -
Просто чей – нибудь разговор.
Оборвался, забыл,
Поселился в дожди,
Оставляя чужой телефон.
Дождь стучит сквозь года.
Никому, в никуда…
Позвони. Позвони. Позвони.
Сквозь маршрут, города,
Огоньки, поезда…
Может, той, кем была
Я в далеком вчера.
…Но ко мне лишь стучатся дожди.
Улица Мира, музей.
В тусклом углу оказавшись -
Щедро прощает шинель
Взгляд, на года опоздавший.
Тут же табличка гласит:
"Принадлежала – солдату".
В ужасы сороковых
Вступит её соглядатай.
Вижу: солдат и шинель.
Вижу: осколки и крики.
Залпов обуянных блики
В самое зарево дней.
Ясно подскажут слова
Или шинели потёртость:
Были до этого гордость,
Юность и красочность дня.
Может, была и… она?
Та, что метелью укрыта,
Шла в заметенный почтамт
В холод военного быта.
Та, что писала: "Я жду!
Все возвращайтесь с победой!"
Что в леденящем ветру,
Ветру твердила: "Приедет!"
Спешно писала, что всё
Будет, как верилось раньше.
Но, запечатав письмо,
Слёзы ловила сквозь пальцы.
Это не ей ли он слал
Весть – фронтовой "треугольник"?