— Какой позор! Вопиющее упущение! — корил себя начальник
разработки. — И мы даже не можем учесть это на будущее, потому что
больше у нас таких конструктов нет. Это все земляне, это их любимые
штучки. Как он, кстати?
— Полуспит, — ответил Роман Николаевич.
— Это как?
— Мы вернули ему штатные диски, но он только иногда глаза
закрывает, и всё.
— Ну ладно, это неплохо. Учитывая его уникальность, я бы не
форсировал развитие событий. Вот если ваши владельцы фирродисков
вернутся, вы всё замените и ничего не произойдет, тогда высылайте
его к нам.
На этом и договорились.
Кракко, узнав о плачевном состоянии Балакирева, долго и красочно
высказывался о тех, кто создает конструкты без способности питаться
человеческой едой.
— Мало того, что они лишены радости вкуса, и от того их головы
полны вредных идей, мы еще и лечить их не можем как положено. Я бы
ему сейчас куриный бульон сварил! Прозрачный как слеза! Мой бульон
мертвого поднимет. А когда этот мертвый поднимется, я приготовлю
ему ризотто. Мое ризотто никому не даст умереть обратно.
— Уймись уже, — отмахивался Шмидт. — Там не та конструкция. Он
поднимется, но ризотто есть все равно не будет.
Кракко удалился на кухню, гневно бормоча. Как можно не есть
ризотто?
***
Свадьба должна была начаться во второй половине дня, и все утро
мы были предоставлены сами себе. Вообще-то на самом деле она шла
полным ходом: подписывались документы, контракты, заверялись
взаимные доверенности. Все очень нужное и скучное.
Мы сидели во дворе у Риммы у декоративного пруда, в котором
плавали золотые рыбки. Драк лежал на парапете, свесив руку вниз,
как леопард, лежащий на ветке, и раз в пять минут вылавливал по
рыбе. И тут же отпускал обратно. Юный родственник Риммы, которого
родители закинули на побывку, Драка всячески осуждал:
— Не играй с моей едой!
— Почему ты думаешь, что эта еда твоя? — хитро спросил его Драк,
продолжая вылавливать рыб. — Почему не моя?
— Потому что бабушка так сказала.
— Что именно она сказала?
— Она сказала, что держит этот пруд специально для меня. И я
могу их есть, но не больше одной в день.
— А она говорила, что драконам нельзя их есть?
— Нет, — буркнул юный Элур, запутавшийся в бабушкиных
заявлениях.
— Значит, это не только твоя еда. Вообще я тебе не мешаю,
хочешь, иди лови.
— У меня не получается, ты мешаешь. Они меня боятся.