Он с легкостью избавил меня от мешающей одежды и, расстегнув брюки, резко жестко насадил на свой каменный член.
Я зашипела от легкого дискомфорта, и ядовитая усмешка коснулась губ. Конечно же. Нафига передо мной расшаркиваться. Захотел, приехал, грубо трахнул в машине и поехал дальше по своим делам. Я же просто любовница. На все согласная, безотказная, терпеливая.
В тот момент я почувствовала себя грязной тряпкой, о которую три долгих года он методично вытирает свои дорогие ботинки.
Что это? Жалость к себе? Запоздалое раскаяние?
Откуда оно могло возникнуть, если я всегда заглядывала ему в рот с идиотской восторженной физиономией?
Просто изменила. И узнала, что бывает по-другому.
Уйти от него. Но что-то держит. Тянет за душу, тикает в мозгу.
И отчего-то губы сами ищут поцелуя, а пальцы зарываются в короткие светлые волосы на затылке и тело само подхватывает ритм, вторя бешено стучащему сердцу.
И все же на краткое мгновение он полностью мой…
Позже я медленно натягиваю одежду, а он курит и пристально наблюдает за мной, подозрительно прищурив глаза.
— У тебя кто-то есть? — спрашивает он.
Удивилась. Заметил. Ну, надо же!
— Есть, — не стала юлить я.
С минуту он молчал, глядя, как я тщательно переплетаю растрепавшуюся косу, а потом с легкой улыбкой поинтересовался:
— Ну, и как оно?
Оторвалась от своего занятия и, посмотрев ему прямо в глаза, сказала чистую правду:
— Нравится. Замуж выхожу через два месяца.
Я ожидала чего угодно. Приступа ревности. Злых обвинений, упреков. Даже, возможно, смеха, но никак добродушного:
— На свадьбу позовешь?
Я просто выпала в осадок. Не подозреваю, какое в том момент у меня было лицо, но мой любовник с легкой улыбкой чмокнул меня в губы и произнес:
— Я понял. Звонить по вечерам больше не буду. Давай ты сама в следующую пятницу, набери. Ладно?
Наверно именно в этот момент во мне что-то умерло.
Я совершенно отчетливо поняла, что ему просто наплевать, есть ли у меня еще мужчина на стороне. Да хоть несколько! Его и так все устраивало. Ну, подумаешь, любовница замуж собралась? Разве это проблема?
— Ла-д-но, — чуть заторможено ответила я и, не прощаясь, выскользнула на улицу под проливной дождь и побежала к подъезду.
На следующий день у Владимира Ивановича лежало мое заявление на увольнение, а на телефон ему должно было прийти сообщение с коротким: