В полнейшем оцепенении возвращаюсь на веранду и, как ни в чем не бывало занимаю свое прежнее место. Сосед, травивший байки, уже изрядно пьян, но мне на это плевать. Я стараюсь кивать и поддакивать глупым шуткам чисто на автомате. Мысли мои остались там – под сенью раскатистого дерева.
В руке вибрирует телефон.
«Я приехал. Выходи»
Чувство облегчения накрывает меня волной. Подхватываю сумку, неуклюже прощаюсь с Верой Ивановной и сбегаю, спиной ощущая колючий взгляд начальника, который после нашего разговора принял выжидательную позицию и не цеплял меня больше.
В салоне Сашиной машины напряжение отпускает. Поворачиваю голову, любуясь мужем. Он не красавец. Коренастый, чуть полноватый. Лицо строгое, а в темные волосы уже наполовину седые. Он старше меня всего на шесть лет.
— Что-то ты быстро нагулялась, — замечает он, не поворачивая головы.
— Устала, — пожимаю плечами в ответ, — Меня Вера Ивановна загоняла, как ездовую собаку. Сил нет, как хочется вырубиться прямо в машине.
— Так спи. Кто тебе не дает?
Послушно откидываю голову на подголовник сиденья и прикрываю глаза. Но уснуть так и не удается. Тревожное чувство грызет изнутри.
Не кончится добром это «люблю» Владимира Ивановича. Похоже, за ошибки прошлого пришло время расплатиться. Но эту цену платить я не готова. Поэтому стоит пойти по пути меньшего сопротивления.
Сквозь ресницы меланхолично наблюдаю за сменой декораций за окном автомобиля.
Завтра пятница.
Не буду портить Вере Ивановне похмельную пятницу.
В понедельник напишу заявление.
Поиграли и хватит.
***
На следующий день я приехала на работу собранная и полная решимости отработать день скупо и без лишних эмоций. В конце концов, это всего лишь работа, которая мне, конечно, нравилась, но найти другую не так уж и сложно. Проблема только в том, что здесь платили выше среднего и такую зарплату никто мне больше не предложит.
Кабинет встретил меня утренней тишиной и…огромным букетом алых роз.
Резко выдохнула.
Словно ножом в сердце.
Протянула руку и вытащила карточку, где было написано всего одно слово:
«Люблю»
Не нужно быть экстрасенсом, чтобы догадаться — кто так расщедрился.
Осторожно прикоснулась к бархатным лепесткам и отдернула руку словно их огонь мог меня обжечь. Пошлым, черным ядом прорасти в мозгу.
— Твою мать…, — зло выдыхаю я и почти зашвыриваю сумку в шкаф, испытывая острое желание сделать то же самое с цветами, с одной лишь разницей, что вместо шкафа должен быть мусорный бак.