— Ваше высочество, мы сбили… девушку. Кажется, нищую. Что прикажете?
— Какая незадача! — усмехнулся Грайнор. — Я выйду, посмотрю. Неприятно, если мы сделали труп прямо рядом с домом.
Ему стало немного досадно.
Не то чтобы он всерьез жалел неведомую оборванку. Просто могут пойти слухи… А ведь это сам принц обычно распоряжался нестись, словно его преследуют все силы ада. Королевская семья должна сохранять реноме милосердных правителей, внимательных к судьбам простых людей.
Грайнор взял трость и вышел на улицу. Его лакеи и кучер стояли возле неподвижного тела девушки, залитого светом фонаря.
Руки раскинуты в стороны, драный плащ распахнулся, открыв взору изношенное серое платье. Одна туфля — если это жалкое безобразие можно так назвать — слетела с ноги. Длинные волосы раскинулись на дороге. На лицо свет не падал, и Грайнор не мог его разглядеть.
— Живая? — спросил он и кивнул одному из лакеев, чтобы проверил.
Тот склонился над девушкой, чуть повернул ее голову, чтобы добраться до шеи и пощупать пульс.
В этот момент свет упал на ее черты.
Они были тонкими, острыми. Если убрать невообразимую синюшную бледность, патологическую худобу и разбитую губу… наверное, достаточно миловидные. А еще они что-то или кого-то Грайнору напоминали.
Он пристально глядел на нее, пока слуга щупал серо-синюю цыплячью шею. Еще миг — и он понял. Вот оно что…
— Живая! — в тот же момент сообщил лакей. — Ваше высочество, найти городового и распорядиться, чтоб ее отправили в больницу для бедных?
Грайнор задумался лишь на мгновение.
— Нет, — его губы сложились в усмешку. — Дайте я еще на нее посмотрю…
Он шагнул ближе к девушке, присел на корточки и взялся двумя пальцами за ее подбородок.
— Но, ваше высочество, она же грязная! — услышал Грайнор голос старшего лакея у себя за спиной.
— Я в перчатках, — бросил Грайнор.
Повертел лицо из стороны в сторону, рассматривая. Невероятно! И волосы такие же темно-каштановые. Удивительно. И очень удачно.
— Отнесите ее в мой дом через черный ход. Прикажите разместить в хорошей комнате для слуг. Пусть ее осмотрит мэтр Симон. И никому ни слова о том, что произошло.
— Но, ваше высочество… — начал камердинер.
— Да-да, я знаю, она грязная. И у любого милосердия должны быть пределы. Но я сказал. Выполнять. И не молоть языками. Мне нужно, чтобы эта нищенка выжила! — жестко закончил Грайнор.