"Та самая Аннушка". Часть вторая: "Это ничего не значит" - страница 11

— И что за корректор? — спросила недобрым тоном Аннушка.

— Он не дурак представляться. И так приметный, рыжий такой. Я у него документы не спрашивал. Вот, сдадим товар, оставим ему долю.

— Рыжий, значит. Вот ведь сука! Знала бы я…

— Что, знакомец? — ухмыльнулся Мирон. — Тесен Мультиверсум…

— Ага, был знакомец. Да весь вышел. Видишь ли, он, как и ты, думал, что правила для других, и что всегда выкрутится. Но доигрался. Не пригодится ему его доля, впрочем, и выделять её будет не с чего. Итак, последний шанс — возвращайся на Терминал, рассказывай всё, что знаешь, под запись брокеру, верни беженцам имущество, выплати компенсацию. Тогда, может быть, уйдёшь живым. Караваны тебе больше не водить, но, я думаю, ты уже накопил себе на приличную пенсию.

— Или что?

— Или попробуй меня грохнуть и посмотри, что получится.

— У меня есть встречное предложение, — скривился Мирон. — Вы просто сваливаете. Будем считать, что вы меня не догнали. Можете забрать этих нищебродов, я даже машины с ними отдам, всё равно эта пиздючка малолетняя их не тянет. Хлам верну, говна не жалко, кроме пары позиций, у меня по ним заказ. У вас есть глойти, везите их куда хотите. А я отправлюсь своей дорогой. На Терминал больше не сунусь, сменю маршруты, ты меня не увидишь. Убыток, конечно, но зато разойдёмся краями. Про тебя всякое рассказывают, не хочу обострять. Как тебе такой вариант?

— Мирон, — позвал его, поднимающийся на ноги врач, — послушай…

— Потом, — оборвал его караванщик.

— Мирон, она умерла.

Все посмотрели на девчонку — она лежит, оскалившись в смертной муке, глаза закрыты, не дышит.

— Твою мать, — сказал с досадой караван-баши, — значит, не разойдёмся. Мне нужна глойти.

Он потянулся к висящему на плече дробовику.

Я, честно говоря, ожидал, что дело этим кончится. Такие, как Мирон, не склонны сдаваться, если видят шанс отбиться. Отстреливаются, финтят, уходят посадками. Есть шанс — будут драться. На мой взгляд, шансы у него хорошие, так что было бы странно ждать чего-то другого. Уверен, что даже если бы девчонка не умерла, он бы всё равно попытался бы нас грохнуть. Сделал бы вид, что договорились и ударил в спину. Насмотрелся на таких. В общем, когда моя чуйка заверещала: «Началось!» — я был готов.

Рука Мирона только дёрнулась к ремню дробовика, а я уже ткнул стоящего ко мне спиной караванщика верхней частью костыля под колени. Резко и неожиданно, так что он завалился на спину прямо мне под ногу, а я добавил кулаком по лбу, шарахнув его затылком об асфальт. Пара секунд, у меня в руке короткий помповик, а остальные водители даже ещё не поняли, что разговоры кончились. Когда Мирон перехватил ружье из-за спины и навёл его на Аннушку, я успел первым. Пять лет в штурмовых, не кот насрал. Сноп картечи прилетел ему аккурат в живот, грудь и руки, так что ответный выстрел не состоялся. Дробовик на небольшой дистанции вполне действенная штука, хотя я скучаю по пулемёту.