Нет, не угадал.
— Вас же Лёха зовут? — уточнил он, садясь.
— Верно, — кивнул я с тоской.
Разговаривать совершенно не хочется, да и бессмысленно это
сейчас. Нечего мне ему сказать пока. Сам ничего толком не знаю.
— Я хотел поблагодарить вас за то, что вы спасли мой народ от
рабства, а главное, вернули наши святыни! Теперь наш бог не
отвернёт своё лицо от нас.
— Не за что, — буркнул я, не прекращая питаться.
Ишь ты, «мой народ». Тоже мне, Моисей выискался. «Летс май пипл
гоу», ага.
— Нам нечем вознаградить вас за такую доброту, но мы её не
забудем.
Ну, конечно, нечем. Золото самим нужно, факт. Тебе та тётка
пожилая печень выгрызет, если ты мне его предложишь.
— Когда мы начнём жизнь на новом месте, вашим именем назовут
новорождённых сыновей! Мы внесём его в список дозволенных для
праведных!
— Спасибо, это совершенно не обязательно, — ответил ничуть не
польщённый я.
Интересно, сколько из этих сыновей будут его, учитывая, что он
единственный мужчина репродуктивного возраста, а от посторонних
рожать им, небось, бог не велит? Представляю себе выводок
малолетних Алексеев Каритовичей.
— Я хотел спросить, — не унимается он, — как долго нам ещё
предстоит быть в пути? Женщины и дети очень устали, почти утратили
надежду. Некоторые даже говорят, что надо забыть про нашу
избранность, отбросить Заветы, слиться с другими народами,
раствориться в них, перестать быть собой…
— В религиозных вопросах я не советчик. Однако, с точки зрения
генетики, популяция у вас маловата.
— С точки зрения чего?
— Через пару поколений все будут друг другу двоюродными
родственниками, это ведёт к вырождению.
— Да, вы правы… Наверное… Заветы мессии не одобряют браки
двоюродных.
— Мессия фигни не скажет, — согласился я, — а насчёт «как долго»
… Это давайте завтра. Узнаем, какие есть варианты, прикинем хрен к
носу, что-то да выберете авось. Приятно было поболтать, но прошу
меня простить, денёк выдался сложный.
— Да, да, понимаю, извините мою навязчивость, я просто волнуюсь
за свой народ. До завтра!
Забрал поднос, ушёл. Хоть компот попью во благости… Нет, не
судьба. Ко мне, уворачиваясь от снующих по залу детей и женщин,
упорно и целенаправленно пробирается Донка.
Чёрт, а я и забыл про неё. За глойти я тоже теперь отвечаю? Или
хотя бы она сама по себе?
— Выпить нету, — сказал я сразу. — Денег тоже. Все отдал Алине
за эту толпу оглоедов.