– Не смей… – отразил я удар, –
…отвлекать меня… – отразил второй, – …от дел, ублюдок! – скользнул
лезвием вдоль его меча и уколол острием в грудь. – Это мой замок!
Мои земли! МОЁ!
К тому моменту, когда на звуки боя и
петушиную возню к нам добрались мои генералы, вольник уже валялся
на земле, прикрывая руками залитое кровью лицо. Но останавливаться
на достигнутом я не собирался, исполосовывая его снова и снова.
Причитая о том, скольких моих потенциальных подданных он положил, о
злостной краже меча, трате моего драгоценного времени на его
проклятую тушку…
Короче говоря, притормозил я только
тогда, когда тело, лежащее передо мной, перестало подавать
какие-либо признаки жизни. Мышцы рук гудели от усталости, а в горле
пересохло настолько, что слова мои превратились в неразборчивые
хрипы.
– Всё, остынь. Кончился он, – положил
мне Володя руку на плечо и сжал так, что я едва меч не выронил. –
Можно возвращаться, Юра. Дело сделано.
Для него «дело сделано», а для меня
всего-то, блин, минус генерал! Никто не виноват в том, что генерал
этот попался бракованный, но, возможно, если бы я большую часть
времени не страдал херней, его еще можно было бы направить на путь
истинный. И вообще, сколько еще таких дикарей тут бегает? Одной
только Системе известно…
В город мы вернулись изрядно
потасканные, и каково же было мое удивление, когда умывшись,
переодевшись и наведавшись на ферму, я узнал о неудачном
проникновении этого умалишенного на ее территорию. Хотел ведь
узнать, действует ли мирный режим не только на лордов, вот и узнал.
Ценой испуга моих фермерш, а также хвоста питомца.
– Да я же теперь куцый! – возмущался
Петруша, семеня за мной в своих тапках. – Куцый петух! Видел ты
когда-нибудь такой прикол, паря?! Так вот он я!
– Зато как героически ты бросился на
нашу защиту, Миша, – скромно добавила Анна, и Петруша в моменте
поплыл.
– Ну… не то чтобы героически… –
отвлекся он на женщин, когда я, закатив глаза, прошел в фермерский
домик, отказавшись слушать его душещипательную тираду.
Спасенный нами старик лежал всё там
же, но выглядел уже куда лучше, чем прежде. Щеки его порозовели, а
ясные голубые глаза уставились на меня. Наверное, тут не только
дети росли по часам, но и регенерация была ускорена в разы. В
родном нам мире он как минимум несколько дней после полученных
увечий в лихорадке бы валялся, еще и с учетом преклонного
возраста.