Сам он подошел к
углу между забором и стеной здания. Ухватился за верхний край
забора и, упираясь ногами в эти перпендикулярные плоскости,
забрался наверх, перемахнул на другую сторону и не спеша спустился
на асфальт. Он очень не хотел поднимать шума и теперь был горд
собой.
Внезапно он понял,
что один. Ника и Чендарев исчезли. Виктор против воли прижался
спиной к забору и быстро посмотрел вправо-влево по улице. Никого.
Посмотрел медленнее, вглядываясь между припаркованными машинами и в
тротуар напротив.
Никого. Улица была
пуста и безмолвна.
Это не успокаивало.
Виктору казалось, и он ничего не мог с этим поделать, что в любой
момент из-за угла и переулка готов выскочить покусанный. Кричать и
звать эту парочку было нельзя. Да он бы и не смог. Горло пересохло.
Он вообще хотел исчезнуть, слиться с этим самым забором.
Выжидая, он
продолжал рыскать вокруг глазами. Но единственное заметил, как в
окнах дома через дорогу пару раз мелькнули на долю секунды лица и
тут же скрылись за задернутыми шторами. К подобному он успел
привыкнуть, пока бежали. Умные или просто удачливые люди остались
дома, заперев двери и, он был уверен, подперев их самым тяжелым и
громоздким, что было в квартире. Еще он знал, что никто из них не
выбежит, не распахнет дверь, окно, чтобы спасти его. Все мы научены
жизнью, подумал он, хоть и не любил обобщать.
Дальше стоять на
месте было глупо. Плюнув на все, Виктор быстро зашагал по тротуару
в сторону Бондаревской улицы. Далее на север четыре квартала,
вспоминал он. Сразу ожили улицы, будто только этого и ждали.
Донесся одинокий вопль. Его страх и отчаяние заметались эхом. И
стихли. Но так и остались, казалось, на стенах.
Просто идти,
быстро, уверенно, не останавливаясь. Не бежать! Почему-то Виктор не
сомневался, что, если перейдет на бег, обязательно появятся те, от
кого придется уносить ноги. Будто этого они и жаждут. Где-то
недалеко щелкнул выстрел, но тут же потонул в диких криках,
прерывистых и нарастающих. Они прилетели вроде справа, но уже в
следующее мгновение Виктор услышал их где-то позади. И сразу же
там, куда спешил. Не мог определить, где этот ужас. Из-за эха ли,
или из-за паники. Думать, что поддался панике, он не хотел, но и не
мог отогнать мысль, что кричат там, за ближайшим углом. Громче, чем
до этого, прозвучала серия выстрелов, и крики смолкли. Снова стало
тихо.