— А я думал, что я все еще здесь живу.
— Мы вроде бы договорились...
— Марианн, мы договорились, что я поживу отдельно, — уточнил он, когда я, собрав вещи, поднялась и отряхнула колени от невидимых пылинок. — Но я все еще имею полное право приезжать, брать свои вещи, когда они мне понадобятся, и проверить, как здесь без меня живет Мурка. У нее, кстати, не было воды в поилке. Ты забыла наполнить?
Упрек? Неужели я слышала упреки от человека, который совершил ошибку пострашнее, чем просто не добавил воды в поилку для кошки? Вспыхнув, я вцепилась в ремешок сумки и с вызовом взглянула на мужа.
— Ты приехал меня в чем-то обвинять?
Гриша нахмурился. Может быть, он догадался, что не в том положении, чтобы что-то говорить мне, но повисшее между нами наэлектризованное напряжение уже искрило, и мы будто два барана уперлись рогами, играя в гляделки. Первым не выдержал Гриша, попытавшись оправдаться.
— Я не обвиняю, Мариш. Просто решил, что могу заехать и взять необходимые мне вещи, не предупреждая тебя. Я ведь все еще имею право входить в эту квартиру?
— Да имеешь. Это и твой дом, — промолвила я, скрежеща зубами.
Минус в брачном жилье заключался в том, что я не могла так просто выставить мужа прочь из дома, сменить замки. Запретить ему на пушечный выстрел приближаться к месту, где мы были когда-то счастливы. Всё, что я могла, так быть благодарной Грише за то, что он сам предложил нам разъехаться на время и немного остыть. Правда заключалась в том, что остыла лишь наша постель, а внутри меня все еще бушевало пламя. И именно оно не позволило мне вовремя заткнуться и просто позволить мужу взять свои вещи и уехать. Я была настолько взвинчена, что не удержалась и сказала:
— Но ты решил меня всё же обвинить в том, что я не могу даже за кошкой присмотреть.
— Мариш, я не об этом...
— Не об этом, значит? Но я же только что слышала, как ты сказал, что я не налила воду в поилку, и бедная-несчастная кошка посидела несколько часов без воды. Но знаешь, когда я утром уходила, в ее поилке было достаточно воды, как и в миске корма, чтобы быть уверенной, что Мурка не умрет с голоду. Я умею заботиться о животных. Ты же не сдох, пока жил со мной все эти годы!
Выплевывая каждое слово, словно отравленные ягоды, я смотрела на мужа. На то, как менялось его лицо, как наполнялись свирепой яростью глаза, а губы сжимались в тонкую полоску. Как ходили желваки и стискивались кулаки. Что я ожидала увидеть, бросая в мужа обвинения? Раскаяние, принятие, мольбу. Но все, что я сейчас заметила, так то, что разозлила мужа так, как не злила, кажется, вообще никогда.