— Вы меня слышите? Как вас зовут? Сколько пальцев я
показываю?
Я искренне пытался ответить, но мог только вращать глазами.
Думаю, толку от этого было мало.
Когда грузили в карету скорой помощи, увидел в толпе ту девушку,
что сочувственно смотрела на меня. Она, поймав мой взгляд, вдруг ни
с того ни с сего улыбнулась и сказала:
— Удачи, парень! — слов я не услышал. Понял смысл лишь по
движениям губ.
Удача уж точно мне пригодится.
Вот ведь угораздило…не хотелось бы повторять судьбу собственных
родителей, разбившихся на машине несколько лет назад.
Сознание погасло только на хирургическом столе, да и то как-то
слабо. Нехотя. При этом я всё равно, будто со стороны, наблюдал за
тем, как команда профессионалов кромсает моё бренное тело. А потом
собирает, будто конструктор «лего». Что-то сшивали, фиксировали.
Пару раз даже что-то выкинули, будто лишние детали. Но в целом –
результат был неплохим. Я доволен.
Чувства включились резко, как будто кто-то тумблером щёлкнул.
Попытка открыть глаза ни к чему не привела. Что-то мешало. Зато
слух великолепно отработал. То, что я услышал, мне категорически не
понравилось. Это был плач жены. Рыдания перемежались стандартными в
таких случаях фразами: «Что нам теперь делать? Как же так вышло?» и
так далее. Так же услышал про водителя грузовика и всех его предков
такие выражения, которые даже меня, человека, почти половину своей
карьеры проведшего на стройплощадке, вогнали в краску.
Хотелось успокоить супругу, сказать что-то ласковое, что ничего
страшного не случилось, что я обязательно поправлюсь, но тело мне
не подчинялось. Оставалось лишь мысленно посылать волны тепла моей
маленькой девочке.
Несколько дней я провёл, подобно овощу. Приходили и уходили
врачи, обсуждали мои шансы на выздоровление и восстановление. Судя
по этим разговорам, состояние моё было стабильным и вызывающим
определённую долю оптимизма. Нужно только время.
Мои ощущения несколько разнились с мнением врачей. Было больно.
Даже очень. Никогда я не испытывал подобного. Ноющая боль в груди и
животе переходила в режущую в конечностях. Становилось легче только
два раза в сутки. И каждый раз перед облегчением я слышал, что в
палату кто-то входит. Чувствовал запах женских духов. Это приходила
медсестра, чтобы вколоть обезболивающее, утром и вечером. И,
признаюсь, я каждый день ждал этот аромат. Лёгкий цитрусовый
аромат, с нотками корицы. Даже если медсестра заходила не с целью
укола, а по иным делам, от одного запаха становилось немного,
совсем капельку, но легче. Этот аромат я запомню навсегда.