Следом за своим правителем...
***
Третий равнодушно смотрел на то, как в небо поднимались столбы
дыма и грохотал рёв пламени.
Кавалерийский натиск через весь полис был не просто ради
красного словца. Он носил в себе и второе дно, а именно внести
максимальный хаос из их действий.
Пока фалангисты и кавалеристы пробивали путь вперёд, словно
заточенный до бритвенной остроты клинок, валькирии, сидевшие на
кабанах позади всадников, не забывали метать в палатки
зажигательные бомбы в глиняных горшках.
Что, понятное дело, породило целую сеть пожаров по всему
полису.
Из-за чего кочевники были вынуждены не только защищаться от атак
Спарты, но и нивелировать наносимый огнём ущерб.
Как-никак, а во Тьме проживали больше торговцы, купцы и
перекупщики, нежели сами кочевники.
Эти самые степняки готовы были отдать очень и очень многое за
своё имущество. А потому и нагрузка на самих спартанцев была не так
высока, как могла бы быть.
Что практически нивелировало какие-либо потери.
Параллельно с тем, рабы и пленники, осознав, что их
«покровители» оказались в крайне уязвимом положении, также подняли
восстание.
Как-никак, а Тьма не являлась полноценным полисом, а потому и
рабских контрактов не было. Лишь рабские ошейники да клетки с
верёвками и цепями.
Спартанцы о том не забывали, а потому всячески старались оказать
помощь «на местах», освобождая игроков из плена.
Чем в очередной раз облегчили свою же атаку.
Теперь степняки вынуждены были заботиться не только о
бронированных всадниках и валькириях, но ещё и многочисленной толпе
рабов, готовых разорвать едва ли не голыми руками любого встречного
кочевника.
В бой пошли все: мужчины, женщины, старые и молодые. Игроков
питала безудержная ярость за бесчисленные унижения и лишения, а
потому у степняков, привыкших к лёгким боям да грабежам, не было и
шанса.
Многих кочевников зарезали, как барашков, в их собственных
палатках, не позволяя даже одеться или накинуть хоть что-то.
Никто и не думал проявлять милосердие к разбойникам и
убийцам.
Один из бойцов сообщил, что даже девушки из местного борделя
подняли собственный бунт, душа «посетителей» нижним бельём и
подушками.
Во Тьме творилась настоящая резня недавних хозяев.
Третий слышал их мольбы, их вопли, их ругань, но не двигался со
своего места.
Останавливать разъярённую толпу бывших рабов он не
планировал.