Что я и пытаюсь показать всем, тем самым мягко и не очевидно
становясь авторитетом наравне с самим Меджнуном.
Как уже известно, в Тьме награбленного мы находим на очень
кругленькую сумму. Но что ещё интереснее, кочевники хранили у себя
всё и ничего одновременно.
Тут мелькают и оружие всевозможное, и доспехи, и стартовые
артефакты, и предметы быта, и даже некоторые поделки из полисов,
как те же металлические браслеты из Москвы, деревянные фигурки из
Рима или же несколько сетей из Киото.
Зачем это всё в Спарте. Гораздо лучше обратить добычу в звонкую
монету! А лучше места для этого, чем Вавилон, просто не найти.
Дальше уже меня в качестве ведущего сменяет Богучаров, который
просто изумительно начинает отыгрывать роль ушлого
торгаша-аукционщика.
— Кубок самого Великого Хана из золота с драгоценными камнями!
50 Е-баллов! Кто даст больше?! 50? 60? Слышу 70! Ах, 80! Быть
может, будет 90? Да, вижу 90! 100! Кто даст 120? Никто?! Ах, 150!
150, раз... 150, два... 150, три! Продано!
Да, у Богучарова аж лицо краснеет от столь активных торгов, но я
даже рад этому. Хоть где-то бывший депутат находит своё
применение.
Удивительным для всех оказывается появление на аукционе самого
Лорда Меджнуна, который в последнее время редко покидает
дворец.
Толпа приветствует его криками, но тот только вяло поднимает
ладонь и презрительно поджимает губы.
Мэнфи напряжённо следит за своим братом, явно задаваясь
вопросом, что тот здесь делает.
Но Меджнун даже не замечает своей сестры, а если и замечает, но
не обращает внимания.
И вот наступает момент, которого я так жду.
— А теперь последний лот! Бухгалтерские книги и документация из
шатра самого Хана! Только вдумайтесь, какой исторической ценностью
обладают эти рукописи! Учёные будущего будут драться за них! —
заливает вовсю Богучаров. — Итак, я хочу услышать первую
цену...
— Тысяча Е-баллов! — как гром среди ясного неба произносит
Меджнун.
И это становится едва ли не сигналом для Мэнфи.
— Две тысячи! — кричит девушка.
Менджнун с ошарашенным взглядом смотрит на свою сестру, после
чего мрачно повышает цену.
— Три тысячи!
— Четыре! — не сдается Мэнфи.
— Пять!
— Шесть!
Их борьба стремительно доходит до десяти тысяч Е-баллов.
— Десять! — уже в гневе восклицает Меджнун.
И Мэнфи на этот раз отступает, явно дойдя до предела своих
возможностей.