— Я понимаю.
— Вера, если ты не хочешь, можешь не изображать бодрость. Кайрис сказала, что ты плохо себя чувствуешь.
— Я не выспалась, страшно перепугалась, потом не справилась с единственным, на что гожусь, потом сидела... сколько? Пару часов, наверное, просто сидела и ждала, представляя всякие ужасы. Вы думаете, я после этого буду выглядеть как после отпуска на лазурном берегу?
— Прости, — он выглядел действительно виноватым, она поморщилась:
— Я вас не обвиняю, я просто объясняю, почему я так выгляжу. Фиалки не растут в пустыне, в пустыне растут кактусы, не нравятся кактусы — не ешьте кактусы. Ещё вопросы?
Он посмотрел на неё с такой улыбкой, как будто она выглядела мило в своём возмущении, потом поймал её взгляд и резко сделал серьёзное лицо, тихо сказал:
— Я бы не стал тебя будить, но когда меня вызывают посреди ночи и говорят, что элитную бронированную спецуру надо спасать срочно, потому что их окружили какие-то неубиваемые нелюди, это слегка напрягает. У меня мало людей, я их берегу, поэтому в тех ситуациях, когда не могу гарантировать их успех, я использую все средства для того, чтобы смочь. Даже если ради этого придётся разбудить злую голодную женщину, которая будет мной недовольна. Я смогу это пережить, это допустимая потеря. Ты сможешь, Вера?
— Вы всё правильно сделали, если понадобится так сделать ещё раз, делайте ещё раз. Да, я смогу это пережить. Давайте показывайте трупяков, что, зря пришли, что ли?
Он улыбнулся и молча открыл металлическую дверь, выкатывая изнутри длинный ящик с телом молодого мужчины, накрытым простынёй. Открыл рядом ещё одну дверь и выкатил второго такого же, но существенно крупнее и мускулистее. Откинул простыни до пояса, показывая торчащие в телах деревянные стрелы, щепки, какие-то обломки мебели и карандаши, в мускулистом их было несколько десятков, в тощем всего три штуки — две стрелы в груди и один карандаш в глазнице.
— Впечатляет, — медленно протянула Вера, потирая руки, министр быстро сказал:
— Только не доставай стрелы.
Вера замерла и подняла глаза на министра, он усмехнулся как хозяин цирка, открывающий новый сезон:
— Они тогда оживут.
— Да?!
— О, да. Они не люди.
— А кто?
— Мы пока не знаем, у нас их не так много. Док говорит, они одного биологического вида между собой, но не с нами. Он делал анализы, сказал, они ближе к летучим мышам, чем к нам. А выглядят как мы они исключительно потому, что им так удобно. Захотят — будут выглядеть по-другому.