– А Леонид, не поверишь, долгие годы
жил в Германии. – Радостно сообщил мне Клячин. Хотя, в данном факте
точно нет ничего веселого. Было бы у Леонида все хорошо, вряд ли он
бы обратно в Союз поперся. – Сбежал после Великой Октябрьской
революции. Лет пятнадцать провёл в Берлине. Пирожные буржуям
подавал. А в последнее время даже и не буржуям. Вот недавно
попросился на Родину. Не смог без родных березок. Да, Леонид
Никифорович?
– Есть такое…Не смог. – Официант
оторвал внимательный взгляд от меня и с усмешкой посмотрел на
Клячина.
Что интересно…Пока мы не пожали друг
другу руки, казалось, Леонид растерян, слегка даже напуган. А
теперь, наоборот, успокоился. Стал более уверенным. Такое чувство,
будто он чисто для себя принял определённое решение и на данный
момент свято верит, что решение это правильное.
Я не знаю, конечно, какая именно
хрень происходит в башке у Николая Николаевича, но мое
предположение несомненно верное. Клячин притащил сюда официанта
из-за меня, потому что подозревает, Реутов – это Витцке. Судя по
всему, чекисту известно, что Леонид часто пересекался с советским
дипломатом в Берлине и видел его сына. Интересная осведомленность,
однако...
А у Леонида, похоже, возвращение на
Родину вышло сложным. И он сейчас тоже понимает, зачем его
притащили сюда. Может, Леонид не в курсе всей истории, и скорее
всего не в курсе, но однозначно догадывается, Клячин ждал, что он
узнает пацана, которого видел десять лет назад.
Однако, по каким-то своим
соображениям Леонид пока молчит и делает вид, будто мы никогда не
встречались. Скажет ли что-то, когда останется наедине с чекистом?
Не знаю. Но если судить по внешнему виду мужика, его неплохо
прессовали. С первого взгляда это не бросается в глаза. А вот когда
присмотришься, могу зуб
дать, его хорошо помяли. И явно это произошло не в процессе
дружеских объятий.
– Я, знаете ли, сильно болен. –
Леонид продолжал с улыбкой смотреть на Клячина. И эта улыбка, мне
кажется, чекиста сильно нервировала. Бесила. – Врачи помочь уже не
могут. Вот, да…Пришла такая блажь в голову, хочу умереть на родной
земле. Надеюсь, кто-нибудь к моей могилке цветочек бросит.
– Возможно…– Клячин тоже расплылся
улыбкой. Прямо именины сердца сплошные. Все такие довольные, хоть
плачь. – Если будет эта могилка… Ну, Алексей, поедем мы. Дел много.
Хотел тебя проведать. Вижу, все хорошо. Завтра, как договаривались.
Приеду за тобой утром, после завтрака. Присаживайся, Леонид.