Потом наступило молчание. «Черт, вот угораздило меня попасть в супружескую свару, – сказал себе Славин. – Зачем я посетил сей мир в его минуты роковые, или как там?»
– Ты можешь мне помочь? – После долгой паузы крикнула Мария.
Марк пошел на зов. Она улыбалась, как ни в чем, ни бывало, держала в руках поднос с закусками, глазами показала на трехлитровую банку с солеными огурцами.
– Можешь это взять?
– Могу, но зачем. Кто же ест на ночь соленые огурцы, жажда замучает.
– Какой рассудительный, но ты прав. Тогда возьми нож и разделочную доску. Будем там все резать. Для сервировки нет ни времени, ни желания.
– Давай, я поднос возьму.
– Нет, я сама, лучше нож, а то я его боюсь.
Марк кивнул, взял деревянную доску и большой узбекский нож с ручкой из маральего рога. Последовал за ней.
– Угостить особо нечем. Мы здесь были в воскресенье. А сегодня у нас – среда. Все, что нашла. Негусто, но, как говорится, чем богаты, тем и рады. Словом, дареному коню в зубы не смотрят.
– Это называется негусто?! – усмехнулся Славин.
– А как это называется?
– Это называется, у кого щи пустые, а у кого жемчуг мелковат.
Мария несколько секунд сердито смотрела на него, а затем захохотала. Отсмеявшись, сказала:
– Спасибо, рассмешил. Вот нож, а вот – продукты. Режь и ешь. Хлеба жалко нет.
– Хлеб будет лишним за этим столом. Со свиным рылом да в калашный ряд.
Мария опять засмеялась. Смех был заразителен, Марк тоже улыбнулся.
– Почему я смеюсь? Мне сегодня плакать надо, а я смеюсь, – удивленно сказала Мария.
– Может, это смех сквозь слезы?
– Слез не будет, не дождетесь. Это я не тебе.
На огромном Жостовском подносе лежала вяленая свиная рулька, именуемая благородным испанским словом – хамон, шмат твердого желтого сыра, банка с оливками и дижонская горчица. Так было написано на ее этикетке.
– Извини, что скудная закуска и все без сервировки. Кажется, я это уже говорила. Я повторяюсь.
– Ничего, я тоже могу повторяться. Чтоб я так жил скудно.
– Уже не смешно, угощайся.
Марк отрезал несколько ломтиков хамона, сыра, открыл банку с оливками.
– Ну что? Выпьем?
– Я не буду.
– Я да, а ты сделай вид.
– Хорошо, – согласился Славин.
Он взял стакан, чокнулся и поставил на стол. Мария сделала большой глоток и сказала:
– Нет, так не пойдет. В этом есть что-то извращённое. Когда женщина пьет, а мужик комедию ломает.