Лера не хотела делать это сама, она
надеялась победить принца. Заставить его добродетельные устои
рухнуть к ее ногам. Она ждала, когда он сорвется с цепи и вонзиться
в нее сам, и дождалась.
Когда очередное касание ее руки
направило член Эльстана в горячее влажное лоно, он, зажмурившись и
всхлипнув, вошел в нее. Плавно, нежно, но до упора. До самого
донышка, погрузившись весь без остатка.
– Да-а-а-а! – вырвался из груди Леры
победный крик, а потом она задвигала бедрами. Яростно, отчаянно,
будто от ее действий сейчас зависела их судьба. Она вбирала и
вбирала в себя его упругую плоть, отвешивала немилостивые шлепки по
его раскачивающемуся заду и стонала, стонала, стонала, заглушая
хрип Эльстана.
Принц разогнался. Он вжимал Леру в
матрац, стискивал в объятьях и всхлипывал. Настолько велико было
его удовольствие, что оно казалось нестерпимым. Эльстан уже не
ласкал Леру, он будто пытался пройти сквозь нее, соединиться не
только телесно, но и проникнуть в саму ее душу. Он вжимался в ее
губы. То был не поцелуй, а все то же проникновение, вдавливание. Но
вот по всему его телу прошлась волна судорог, он ускорился и,
отлипнув от Лериных губы, взвыл. Он запрокинул назад голову,
изогнулся, и из его груди вырвался какой-то хриплый не то стон, не
то плачь, а потом он уронил свою голову на плече Леры. Всего на
один миг, только чтобы поцеловать и прошептать в самое ухо:
«Люблю»
Потом он приподнялся на руках и
посмотрел Лере в глаза. Его собственные были влажными, поблескивали
на свету.
– Люблю, – повторил он и сделал еще
несколько глубоких толчков.
Лера выгнула спину, и под нее тут же
нырнула рука Эльстана. Он приподнял девушку повыше, а сам согнул
ноги в коленях и потянул ее на себя. Лера была податлива, как
глина. Она вся раскрылась перед ним, продолжая покачивать бедрами и
сжимать его член, который все еще был в ней. По ногам ее текла
густая липкая смесь из ее соков и его семени. В воздухе пахло
страстью. Остро, резко, порочно.
Эльстан держал ее за бедра и
потягивал на себя. Лера чувствовала в этой медлительности какой-то
надрыв. Каждое движение Эльстана было подобно порезу на его нежной
душе. Он хотел ее, любил, ждал, но… Как оказалось, не думал
порочить.
Молодой мечтатель грезил какой-то
несбыточной идиллией, в которой он имел бы рядом с собой
воплощенную фантазию, касался ее, вдыхал аромат, даже дарил
наслаждение, но при этом не расхищал сада ее добродетели. Вот
только мир романтик выбрал не тот. В прежнем доме Леры невинность в
девятнадцать лет была редкостью. Эльстан призвал не свою мечту, а
погибель собственной непорочности. О, да! При всех его наклонностях
и шалостях, внутри он остался чист. Душою не опошлился.