— Ты в больнице, молодой человек. Привезли тебя с алкогольным
отравлением. Должен признать, что тебе повезло, двум твоим
приятелям, увы, не так подфартило. Остывают теперь в морге.
Гарри с терпеливой кротостью всё это выслушал. Тем более что
привкус во рту располагал к согласию. Да и запах перегара над ним
вплетал свое веское резюме. Хочешь не хочешь, а прислушаешься к
словам мудрого доктора. А то, что рядом сидит врач, Гарри теперь
разглядел, как и стены приемного отделения, где его приняли
дежурные медики, вернувшие привезенного покойника с того света. А
то, что он был покойником, Гарри не сомневался. Оставалось только
поразиться оперативности маггловских врачей, сумевших сотворить
абсолютно невозможное — оживить человека, убитого Авадой. Вот
только…
Водку-то он не пил? Откуда же тогда во рту у него такое…
алкогольное всевкусие? И такое многозначительное амбре
перегара?
— М-мы… М-му… — невнятно замычал Гарри, тыкая пальцем в рот.
— Пить хочешь? — снова неправильно понял пациента врач. Махнул
кому-то и изобразил руками стакан, который скоренько принесли.
Пришлось попить. На споры и вопросы уже попросту не осталось сил.
Потом, видя, что парень возвращен на бренную землю и привязан к ней
прочно, его ненадолго оставили в покое.
Была, видимо, ночь, так как свет в коридоре вскоре был потушен.
В приемном отделении стало тихо, лишь дежурные санитары сновали
мимо туда и обратно, и Гарри удалось поспать. Где-то через час он
проснулся, когда его койку вкатили в палату. И оставили здесь уже
окончательно.
Разбудили Гарри уже утром, взяли у него кровь, скормили тарелку
противной цементообразной овсянки, смерили температуру и опять
оставили. А разбуженный пациент с вялым интересом принялся
осматриваться. В палате стояло восемь коек с разновозрастными
мужиками разной степени инвалидности: с переломами, ожогами и
следами отравления, как Гарри. Лица у последних были зеленоватыми,
и подле каждого имелся тазик. Кроме того, в палате обнаружился
рукомойник с зеркалом на стене над ним.
Стакан воды, выпитый ночью, рот не освежил, а овсяная каша
усугубила ощущение, прибавив пресный привкус молока. Появилось
вполне понятное стремление умыться и прополоскать ротовую полость,
с чем Гарри и начал соскребаться с койки. Слабость потрясала — тело
стало невероятно тяжелым, громоздким и огромным. Словно чужим.
Кое-как встав на дрожащие подгибающиеся ноги, Гарри потащился к
раковине, хватаясь за железные спинки коек. Ставшее чужим тело не
слушалось — Гарри шатало и качало, кроме этого он ощутил себя
каким-то сверхгигантом. Охваченный неприятными подозрениями, Гарри
посмотрел на руку, которой как раз ухватился за спинку очередной
койки — рука была массивной, странно светлой и широкой, с крупными
костяшками. А ещё точней — незнакомой. Не его…