В общем-то, меня полностью устраивает такое
положение дел, орки - это ведь не имперцы, от их набега достаточно
забросить в центр стоянки одного только Айна с братишками и можно
спать спокойно, ни орков, ни стоянки больше не будет существовать.
При этом можно не опасаться, что прибежит целая армия во главе со
святой церковью на поиски злобного, кровожадного демона,
порубившего в капусту пару сотен разумных, зеленокожие они ведь не
люди, у них нет императора, чтобы жаловаться. Удобно. Просто.
Быстро. Скажете жестоко? А на кой ляд жалеть тех, кто смеет
покушаться на мои земли и не против покушать моими подданными?
С недавних пор все организмы для меня делятся на
три категории: друзья, враги и все остальные. Количество первых я
всеми силами стремлюсь не уменьшить, последних стараюсь не
задевать, а поголовье врагов сокращаю в меру сил и возможностей.
Как говорится, кто к нам с мечом придет, тот мечом и получит. Но до
этого светлого момента еще нужно дожить, а пока стоит до конца
разобраться, что, мать его, твориться в самих баронствах. Что-то
мне подсказывает, что не все так гладко как хочется, и это что-то -
трупы паладинов Пресветлой.
***
Ближайшей ночью я навестил Сильвию и обсудил с ней
ситуацию, сложившуюся в моем новом доме, и с какой стороны к ней не
подходи, с какого ракурса не рассматривай, выходит, что местный
святоша решил погреть свои загребущие ручонки за счет пограничья.
Вот уж что я с бароном упустил, так это жадность и вероломство
презирающих богатство и несправедливость. Кроме него некому было
организовать и помирить ту толпу из разношерстных дворян, большей
частью уже покойных наследников своих владений, будем надеяться,
остальные желающие усвоят урок, и никто не обратит внимание на мор
среди баронов приграничья... И почему же зачастую случается так,
что в мире всегда находится одно паршивое, с виду святое лицо,
которое так и тянет руки из сферы духовной к богатствам
мирским?
К счастью Сильвия не теряла времени зря. Как я
приказывал, она при всем честном народе облила грязью жреца
пресветлой, обвинила в нарушении всех ее заповедей и зачитала такой
список грехов и преступлений, что любой другой сам наложил бы на
себя руки на радость слушателям. Затем она, под шум и
негодующие крики возбужденной толпы скрылась за воротами того
самого храма, чьего жреца недавно обвиняла, и в который ее не
смогли не пустить под такой аккомпанемент голосов.