Кажется, мы зашли в какое-то здание, вокруг люди,
живые люди, пока живые..., я сразу вспомнил, как легко под когтями
демона распадались на части тела охотников, как легко резалась кожа
под когтями моих низших. Нет. Меня так легко не убить. Я обвел зал
полный хрупких тел пустым ледяным взглядом - им меня не убить,
никогда, я сильнее их всех. Однажды, еще в моем мире, убийцу
спросили, почему он лишил жизни стольких людей на что тот ответил:
"Я хотел, и я мог". Я тоже могу, могу многое, очень многое, и я
сделал именно то, что хотел. Точка.
- А, снова "Доблестные" эльфы, - мне плюнули под
ноги. - Доблесть..., вся их доблесть состоит в том, чтобы стоять в
тылу, поближе к полевой кухне, в то время, как мои товарищи умирали
в первых рядах, не подпуская к ним зеленомордых тварей! - отголоски
старых, давно минувших битв... Я поморщился. Противно. Неужели от
страха близости окончательной смерти и я могу превратиться вот в
такой же кусок пьяного, жалеющего себя гумуса, который переживает
прошедшие дни вновь и вновь, как вот это пускающее слюни и жалеющее
о прошлом ничтожество?
- Ты знаешь сколько стрел в моем колчане? - без
тени раздражения или заинтересованности спросил я сидящего в паре
шагов от меня человека. - Двадцать - двадцать смертельных ран. Ты
говоришь со стороны моих сородичей пришло только десять лучников?
Вспомни о нашей меткости. Несмотря на броню, каждый эльф в первые
же минуты отправил на тот свет не менее десятка орков. А учитывая
дрянное качество их доспехов и привычку переть на пролом, то все
два. Хоть кто-то из твоих товарищей может похвастаться таким
счетом? А теперь напряги свои никчемные мозги и скажи, сколько бы
они навоевали в первых рядах без их поддержки? Молчишь... Что же
касается доблести, воин навсегда должен оставаться воином, даже
сидя за столом в трактире, даже когда сама смерть стоит за плечом!
Настоящие воины всегда идут до конца, а не пускают пьяные слюни над
кружкой вина, поминая товарищей и собственную мертвую гордость! -
Для кого я это говорил, для него или для себя? Кого пытался
убедить? Но, как бы то ни было, именно зрелище опустившегося
пьяницы, глушащего свою память вином окончательно вернуло меня в
чувства.
Я с легкостью опрокинул на бок добротный дубовый
стол и вплотную приблизился к лицу "солдата" - Думаешь, кто-то из
мертвых обрадуется от такого внимания? Забудь войну, а если не
можешь - мсти. Собери отряд, вырезай врагов ночью, по одному,
спящих, бодрствующих, женщин, детей собак... Убивай пока не
почувствуешь, что отомстил, или пока твоя душа не сгорит от криков
и крови. Передо мной не воин, передо мной ничтожество! - И уже
спокойно продолжил, - выведите его, пока он все еще жив, - и
проследовал дальше к свободному месту у самой стены. Я ни за что не
стану подобно ему точить себя изнутри. Такого не будет никогда!
Да... Я как-то резко вдруг осознал, в каком аффекте и прострации
пребывал, и под каким углом начал катиться, вовремя.