частке тоже наверняка есть чем
заняться...
— То есть, ничего срочного? —
Уточнила Лара, продолжая рассматривать меня.
Помедлив, я кивнул. Понятие
«срочности» у меня в последние пару дней перетерпело весьма сильные
изменения и всё, о чем я говорил, было действительно… Обычным.
Торопиться было некуда, хоть и затягивать чрезмерно с документами
не хотелось.
— Как насчет того, чтобы устроить
себе небольшой выходной и сходить со мной в тир? Давай, маленькое
дружеское соревнование, — наемница вдруг «потеплела» и хитро
усмехнулась, тут же переводя взгляд с моего лица на шахматное поле.
— Без имплантов, конечно. Пятнадцать метров, пятьдесят, сто. М-м-м? А потом
зайдем куда-нибудь перекусить.
Голосовой анализатор взбрыкнул,
отобразив подскочивший уровень стресса моей собеседницы. Она
нервничает? Совершенно зря – я бы ни за что не отказался от такого
предложения.
— С удовольствием, — я тут же
получил в награду всё еще «теплую» улыбку, хоть адресовалась она
словно бы и не мне, а шахматам, на которые все так же смотрела
Лара. — А теперь, с вашего, мисс, позволения, я бы предпочел
достойно проиграть вам эту партию, принять душ и лечь спать.
План был выполнен от и до. С
корректировкой на то, что душ я принимал не один, а засыпал,
чувствуя приятную тяжесть от закинутой на живот ноги и
пристроившейся на плече головы.
Все же что-то в поведении Лары меня
беспокоило. Царапало, требуя разобраться в причинах, но, пока я не
понял, что именно вызывает такую реакцию, оставалось лишь ждать и
наблюдать. Торопиться некуда…
Ма Тонг обещал, что Раттану и её
брата приведут в сознание уже завтра. Интересно, как они
там?
Глубоко вдохнув, я медленно
выдохнул, чувствуя, как Лара чуть пошевелила головой, перекладывая
её ближе к моей шее, и закрыл глаза, отключая оптику.
***
Мое утро всё еще наступало раньше,
чем на самом деле хотелось, но, крепкая фиксация перекинутой через
живот женской ногой пресекала все попытки встать. Будить Лару мне
не хотелось, потому я, не включая глазные импланты, остался лежать
без движений, перебирая в голове
недавние события. Единственное, что меня всё еще беспокоило, это
тасерверная,и я не мог понять — почему? Раз за
разом возвращаясь в своей голове к воспоминанию о рядах кресел,
уходящих в полумрак, снова рассматривая сделанную там фотографию, я
чувствовал, что упустил какую-то деталь. Но насколько значимой она
была?