Приказав себе не отвлекаться на
мелочи, внимательнее осмотрел комнату. Сумрак помещения едва
освещала пара факелов. Самой заметной деталью здесь был второй
стол, на котором поблескивали инструменты, похожие на воплощенные
фантазии вивисектора. Взгляд зацепился за сероватую газету,
брошенную там же.
«Надо хотя бы глянуть, какое нынче
число, — пришла в голову идея. — Может, и вспомню
что-то».
Понять, что произошло и где я
оказался, сейчас было чертовски важно. Осторожно делая шаг за
шагом, чтобы не навернуться на грязном полу, я подошел ближе.
Дрожащие пальцы коснулись бумаги. Неуклюже развернув ее, по
привычке поднес газету ближе, но с удивлением отметил, что глаза
прекрасно видят при слабом освещении, будто привычной близорукости
как не бывало.
Хм, я был близоруким?
«Евразийский вестник, — крупными
буквами было написано наверху. — Недобор в школе государственных
магов. Сельскохозяйственный кризис на Польских островах. Очередной
виток конфликта между старой и новой аристократией. Какие
последствия грозят…?»
Я бегло пробежался по заголовкам. Что
это за бред? Такие привычные слова собирались в какую-то
несуразицу. Какие еще Польские острова, какая школа?
Вопросы возникали в и без того больной
голове один за другим, грозя разорвать её пополам. Вместе с ними
появились сомнения в собственной вменяемости.
Привычным жестом я поднял руки, желая
потереть виски, и замер, обнаружив еще одно
несоответствие.
«Шрам на ладони, — пронеслась в голове
мысль. — Его нет».
Я глянул на свою правую руку. Перед
глазами находилась совсем еще юношеская ладонь. Такая была у меня…
лет пятнадцать назад.
В этот момент все несуразности
происходящего, наконец, сложились, поднимая из памяти последние
воспоминания. Ослепительной вспышкой они ударили по разуму, вызывая
волну острой боли.
Ритуал — это слово четко прозвучало в
моей голове. Событие, что должно было стать прорывом в моих
изысканиях… очевидно, оно закончилась не по плану.
«Или же нет?»
К добру или к худу, но окружающая
реальность напомнила о себе, заставляя прервать самокопание. Эхо
громкого вопля разнеслось по коридору, и было в нем столько
смертной тоски, что меня хватил озноб.
В кровь ударил адреналин, дыхание
участилось, а мысли прояснились. Отбросив все ненужное, я убрал
газету. Присмотревшись, выбрал среди инструментов острый нож,
похожий на скальпель. Взять что-то тяжелее я не мог из-за
отвратительной слабости.