Мама была ошарашена моим признанием. То есть эти несколько дней, которые я пролежала без сознания, она думала… она была совершенно уверена в том, что я согласилась убить десять человек ради собственного довольства? Неужели мама знает меня настолько плохо? Я поражена… неприятно поражена.
– Прости… В любом случае мы переезжаем. Меня и без протекции Шайна приглашают в столицу на работу. Я боялась, что семья твоего отца, тоже некроманты, узнают о тебе и твоем таланте, и сманят тебя дорогими подарками.
– Мама! – Моему возмущению нет границ. Какие глупости она говорит?
– Алев, дети не различают что хорошо, а что плохо. Щедрый добрый дедушка, зовущий поиграть – хороший. Нищая мать, требующая тяжело учиться и жестко тренироваться – плохая. Ты была маленькая. Тебе невозможно было объяснить, что учеба – это хорошо, а игры без ограничений – плохо. Ты ведь сама понимаешь, почему нельзя тренироваться с талисманами не своего уровня. Как тебе было плохо поначалу. Как ты страдала… чтобы выжить сейчас.
4. 4
С того знаменательного разговора прошло несколько месяцев, и я полностью восстановилась. Мы с мамой переехали в столицу, и ее было не узнать. Последний месяц летних каникул подходил к концу, мы жили в личных апартаментах дяди Шайна в академии… и я все еще пребывала в глубоком шоке оттого, как круто развернулась моя жизнь.
Моя самая добрая, принципиальная и благопристойная мама стала любовницей богатого мужчины, который был младше нее на четырнадцать лет! Я ненавидела себя за то, что она делала это ради меня… из-за меня спала с нелюбимым мужчиной. Она принесла себя в жертву, и мне духу не хватило отказаться от его финансирования. Мама уже все решила, и мое непослушание сделает только хуже.
Теперь у меня была отдельная просторная комната, новый гардероб, доступ в частную библиотеку и возможность пользоваться академической тренировочной площадкой и полным медобслуживанием, которое мне так нужно после выгорания каналов. Моя ненависть к себе множилась каждый раз, как только я ловила себя на проклятой мысли «мы не можем себе этого позволить».
Деньги стали моим проклятым наваждением и худшим кошмаром. В богатых нарядах мама внешне расцвела, а я не могла не думать, что происходило у нее внутри. Особенно когда дядя Шайн возвращался с работы, и они запирались в его спальне. Меня это сводило с ума.