Уже на второй день работы я понял, что через четыре месяца я никуда отсюда не уеду. Я решил для себя, что проработаю здесь год.
Это была потрясающая врачебная и жизненная школа!
Ну сколько мне было, когда я приехал? 24 года! Какой врач? Да никакой. Московский интеллигентный наивный мальчик, комсомолец. Я не знал настоящей жизни. Я не понимал, что и как нужно делать, когда остаешься один на один с пациентом. Это хорошо, когда ты практикант или стажер, ты работаешь под присмотром опытных специалистов. А тут? Тут все смотрят на тебя. И ждут, что ты скажешь. И будут делать то, что ты скажешь. А вот как сказать так, чтобы получилось правильно?
Первое медицинское мероприятие, которое я там организовал, – навел порядок со стерильными инструментами. Я увидел, что перевязочный стол был застлан газетами, а на нем стоял бикс – кастрюля для стерилизации. Внутри лежали салфетки и марлевые шарики, которые когда-то были стерилизованы. Сестры туда лазили руками, доставали необходимые предметы и ими делали перевязки.
Так вот, я немедленно убрал газеты и застелил стол простыней. Рядом с биксом поставил поллитровую банку с дезинфицирующим раствором, горлышко которой затянул марлей. И воткнул туда пинцет. И сказал медсестрам, что в бикс мы теперь залезаем не руками, а только пинцетом. Так и было. Надо сказать, что мой авторитет был непререкаем. Они видели во мне доктора из Москвы.
Но сложности возникали в отношениях со старшей фельдшерицей. Немолодой уже дамой, которая несколько месяцев до моего приезда заведовала этой больницей. Она была не новичок, почти пятнадцать лет работала в больнице и, конечно, много чего знала и умела. А я-то только после института. И учился исключительно на хирурга. Но здесь мне пришлось заниматься и ушами, и глазами, и гинекологией, и позвоночниками. И детьми!
Основные инструменты настоящего доктора: глаза, уши и руки. Если врач не способен поставить предварительный диагноз, руководствуясь только своими знаниями и ощущениями, полученными во время осмотра, это не врач.
В общем, честно скажу, было страшновато. И я искренне хотел, чтобы она была другом и помощником. Я стал ее привлекать к работе активнее: спрашивал совета в каких-то сложных случаях. Она подсказывала мне, а потом… рассказывала всем, что я ничего не понимаю в лечении, поэтому и зову ее. И на этом мое привлечение ее к лечебным делам ограничилось.