Двухметровый, в кожаной куртке и с кулаками размером с твою
голову. И это всего лишь полу-орк.
Девушки теряются, и эта горилла с наглой ухмылкой тянет свои
лапы к их талиям.
Думаю, теперь можно понять мое состояние и простить мне
небольшую вспышку.
Тень полуорка взрывается фонтаном чернильных жгутов. Они
обвивают его вытянутые руки. Небольшое усилие, стоящее мне пятой
части всей маны, и мускулистые конечности выгибаются кривой
волной.
Хруст сломанных костей тут же заглушает вопль боли.
Прохожие тотчас меняют траекторию и переходят на другую сторону
улицы.
Дроу в спортивном пиджаке сочувственно прикусывает кулак.
-- Это… это че такое?! -- его голос дрожит. -- Т-ты бешенство
подцепил что ли, Гоголь? Так я быстро тебя вылечу!
Он вскидывают руку. Ладонь загорается синим светом. Ни печатей,
ни конструктов, ни узлов. Заклинание "Стрела маны". Самое грубое
использование маны, которое только можно представить.
Зеленокожий скулит. Это напрягает дроу. Он пытается отступить,
чтобы разорвать дистанцию между нами еще больше. Дергает ногами,
рычит, но не может сделать и шага.
Он опускает глаза. Они округляются, как белые бильярдные шары.
Похоже, юный Гоголь любил бильярд.
Дроу верещит:
-- Убери их! Убери! Черт, я не шучу! Я тебя продырявлю, если ты
не уберешь их!
Теневые жгуты стискивают ноги темного эльфа, не позволяя сделать
и шага. Вопреки угрозам он направляет Стрелу маны на них.
-- Эй, -- я машу рукой, -- не зли их! Я пока плохо их кон…
Ладонь дроу взрывается синим светом. Тьма, разинув пасть,
буквально проглатывает чужое заклинание. Забурлив, словно от
несварения, она выстреливает одним из своих жгутов.
Голень эльфа с хрустом складывается пополам.
Я ковыряюсь в заложенном ухе: сначала полуорк-неженка, теперь
этот бедняга верещит, как свинья на убое.
Попутно делаю мысленную зарубку: когда будет свободное время,
прошерстить гримуар на предмет всех свойств его Таинства. Я даже не
догадывался про эффект поглощения и перенаправления чужой энергии.
Вдруг меня ждут еще приятные сюрпризы?
Мои нимфы, завернутые в коротенькие шубки, дрожат, жмутся друг к
другу, как маленькие зверьки. Но не от холода.
Похоже, ночь испорчена бесповоротно.
Дроу, растянувшись на тротуаре, скулит и хнычит. Я присаживаюсь
напротив.
-- Будь мужчиной, -- говорю, -- возьми себя в руки.