Дикий визг, от которого
закладывало уши, прервало появление в зале нового лица.
— Немедленно
прекратить! — прошипела женщина без возраста, сузив и без того маленькие
глазки. Ее цепкий взгляд прошелся по всем девушкам и остановился на Белоснежке.
Как ни странно, та
послушалась, умолкнув.
— Доброе утро,
дорогие, я бы даже сказала, бесценные наши хани! — совсем другим,
сладеньким тоном пропела женщина, изобразив на лице приторную улыбку. Сшитая со
вкусом одежда, замысловатая прическа и самое главное — обилие
драгоценностей — говорили о том, что перед нами важная персона. — От
лица всей академии и Зазимого королевства я рада приветствовать вас в нашем
мире. Я — мэдью Ветта, ваш куратор на время до новогоднего бала. Вы
можете обращаться ко мне с любыми вопросами, просьбами и проблемами.
Она сделала паузу, словно
ожидая аплодисменты, покрутилась в разные стороны, рассматривая хани, после
чего, манерно взмахнув холеной ручкой, предложила:
— Давайте устроимся
вот здесь, на удобных креслах и диванах.
Указав на мебель возле
камина, где уже восседала Снежная королева, женщина заняла центральное
местечко. Я не стала ждать повторного приглашения и устроилась в кресле.
— Ну же, девочки,
дорогие, не стесняйтесь, — подбодрила замешкавшихся Ветта. — Присаживайтесь,
хорошие мои.
Оставшимся хани пришлось
довольствоваться диванчиками. Один неохотно присвоили Пышка и рыжеволосая, на
другом сидела куратор, и на лице Белоснежки отразилась вся гамма негативных
чувств — от недовольства до брезгливости.
— Всем удобно?
Начнем? — предложила мэдью Ветта, как будто не замечая, что Белоснежка
продолжает стоять.
Деваться той оказалось
некуда, поэтому с гордым видом великомученицы девушка двинулась к оставшемуся
месту. Но, проходя мимо Снежной королевы, зацепилась носком туфельки за
струящуюся голубую ткань, лежащую на пути, запуталась и совсем неизящно
распласталась в проходе между креслом, столиком и диваном, раскинув в стороны
конечности. Грохот был такой, словно мамонта свалили на охоте. А затем раздался
хохот, сравнимый разве что с радостными воплями первобытных охотников,
заваливших этого самого мамонта. Смеялась, разумеется, Пышка.
Произошедшее вполне можно
было бы списать на неловкость и невнимательность Белоснежки, кипевшей от злости
и негодования, если бы за пару секунд до грандиозного падения я не заметила,
как Снежная королева выставила вперед ножку и расправила складки подола, в
который и попалась хани мэда Треника, а после — скользнувшую по губам
ядовитую улыбочку, скорее даже тень улыбки. Отомстила! М-да, лучше от змеюки
держаться подальше.