Но в отличие от меня Аманида вдруг
как-то сжалась, забившись в угол дивана, опустила голову, из её
носа тонкой струйкой потекла кровь.
- Уильям… прошу тебя…- умоляюще
прошептала она, впервые её голос звучал жалобно, просяще. И
напряжённо.
Я удивлённо на неё воззрилась, а
потом, с трудом повернув голову к герцогу, посмотрела уже на него.
Подле "кардинала" стоял Карл Третий, и что-то негромко ему говорил.
Крупный камень, украшавший тяжёлый перстень монарха, буквально
полыхал алыми всполохами и в целом король не выглядел страдающим,
как его мать. Как упавшие на колени гвардейцы, в глазах которых
показались алые капли.
По моей губе скатилось что-то тёплое.
У меня тоже пошла носом кровь.
- Ваша Светлость, - чуть громче
добавил Его Величество, крепче сжав предплечье советника.
Кеннет отрывисто кивнул и через
мгновение давление тут же пропало, как и не было. Карл Третий
чувствовал себя прекрасно, если судить по тому, как он бодро
вернулся за свой рабочий стол. А вот королева и оба стражника явно
едва справлялись с нахлынувшей дурнотой. Я также ощущала позывы
опорожнить желудок, но снова моё упрямство взяло верх и
удалось-таки справиться с взбунтовавшимся организмом.
Венценосный сынок отчего-то не
кинулся к королеве-матери, даже не спросил, как она, не позвал
преданных фрейлин на помощь Её Величеству, лишь негромко
бросил:
- Чтобы ни единого слуха о
произошедшем. Ясно?
Тихо стало в кабинете, муха пролетит
- будет слышно. Наш "квартет" синхронно кивнул, я даже умудрилась
сделать короткий книксен. Мы все будем молчать.
- Интересно, - протянул герцог,
садясь в кресло напротив королевы, и смотрел он не на Аманиду
судорожно, дрожащими пальцами, вытиравшую кровавую дорожку под
носом, а на меня. - Значит,
устояла…
И тут я поняла, что не стоило так
пыжиться, надо было грохнуться в обморок, притворившись сражённой
проявленной кардиналом силой. Но, увы, хорошая мысля приходит
опосля. Ломать комедию уже поздно - только смешить народ. Поэтому
сделала максимально удивлённое лицо и, вынув из кармашка носовик,
быстро вытерла выступившую кровь. После чего, присев в коротком
книксене, уточнила:
- Что вы хотите этим сказать?
- Нахалка! Обращайся как положено!
"Господин или Ваша светлость"! - гнусаво фыркнула королева, прижав
к носу белоснежный платочек, что извлекла из маленькой, украшенной
драгоценными каменьями, сумочки. - И как ты вообще смеешь, что-то
спрашивать у Его светлости? Кто занимался твоим воспитанием, пока
мать бегала по кроватям? Пф-ф!