После чего, я краем глаза заметил, что панки всё-таки начали
медленно подниматься обратно по лестнице. Чёрт. Придётся отвлечься,
чтобы опять их столкнуть, когда доберутся до верхних ступеней. В
том, что мне удастся снова легко это провернуть, я не сомневался.
Видимо, они и сами это интуитивно понимали, а потом не
торопились.
И добраться до верха, они так и не успели. Закончилось всё
раньше. Услышав крики, из соседской квартиры выскочил весьма бодрый
дедок лет этак семидесяти пяти. Одетый в выцветший махровый халат,
когда-то бывший синим. Сразу видно, любимая вещь. В руках он сжимал
охотничью двустволку.
— А ну пошли отсюда, сукины дети! Проваливайте а не то я вас тут
всех сейчас солью угощу! — заорал он благим матом, направляя её на
Клима, глядя же на меня, он, напротив, расплылся в улыбке, —
Здравствуй, Максим, — уже более благожелательно обратился ко мне
он.
— Пал Палыч, только не стреляйте! — закричала мама, лучше
милицию вызовем!
— Так я уже вызвал, — отозвался дедок.
Панки на лестнице быстро передумали подниматься и дали дёру. За
ними ломанулся и Клим, получив от меня ещё пару смачных ударов по
хребтине.
Повезло им, что дед в итоге всё-таки не выстрелил. К слову, как
дружки сестрицы сбежали, он сразу же снова обратился ко мне:
— Рад, что ты уже дома, Максим. И как вижу, вполне здоров. Как
ты его хорошо этой пал... — он прищурился, — зонтом? Хитро, —
рассмеялся Пал Палыч, — милицию я, конечно, не вызвал, телефон уже
две недели в ремонте, чтоб этих рукожопых понос пробрал!
От такого развития ситуации даже Вера притихла, хотя мама
по-прежнему держала её за руки.
— Ничего страшного, спасибо вам, — улыбнулся я соседу, —
простите, надо с семьей всё обсудить.
— Конечно, — понимающе отозвался он, а потом прошёл чуть вперёд
и заглянув в нашу квартиру, строго сказал, — Вера, хватит уже мать
изводить! Твоим дружкам место в тюрьме! И ты за ними катишься. А
ведь такой милой девочкой была... — он покачал головой и снова
повернулся ко мне, — хоть ты, Максим, хорошим парнем вырос. Так
держать! — Пал Палыч снова пошагал в сторону своей квартиры, но
перед тем как в неё зайти, добавил, — ты заходи ко мне вечерком,
как раньше. Как в больницу угодил, так мне и в шахматы сыграть не с
кем считай. Пётр Иванович-то из города уехал, дети к себе
забрали.