– Эта служанка полностью ваша. Я отдам соответствующие
распоряжения, уже завтра она может приступить к служению вам. И… я
предупрежу, чтобы никто не смел ей докучать поручениями, выходящими
за пределы ее обязанностей личной горничной Вашей Светлости. Даже
моя мать, – добавил он отрывисто, а затем поклонился и стремительно
вышел, хлопнув дверью в мою комнату.
– Что это сейчас было? – сорвалось с моих губ пораженное, пока я
с недоумением смотрела на закрытую дверь.
***
– Гаспар! – выйдя из комнаты, кивнул мужчина рыцарю, чтобы
тот следовал за ним. Мужчина беспрекословно подчинился, отметив,
что его господин более эмоциональный, нежели его привыкли видеть.
Судя по стремительной походке и побелевшему лицу, герцог был явно
не в настроении и чем-то расстроен. – Докладывай, – приказал он,
как только они добрались до личного кабинета.
Присутствующий там же Жак даже вздрогнул от резкости своего
хозяина, отметив, что встреча с Ее Светлостью явно не задалась,
хотя изначально Сиэль направлялся отчитаться, что желание герцогини
было выполнено и обидчица в лице служанки, наказана. Это должно
было обрадовать герцогиню, но, судя по Его Светлости, мужчины явно
чего-то не учли.
Гаспар, несмотря на приказ Его Светлости, молчал. А после
выразительно покосился на следившего за происходящим секретаря.
Поймав взгляд рыцаря, герцог обратил внимание на
подчиненного.
– Ты, – указал он пальцем в сторону секретаря, отчего тот
сглотнул, точно был в чем-то виноват. – Сейчас же, пойди и достань
книгу учета по поместью. Я хочу знать, на что моя жена тратит
деньги, что они так стремительно кончаются, – процедил он сквозь
зубы, невольно вспоминая довольно скромное убранство комнаты и
разбросанные старые платья, которых, на самом деле, было не то,
чтобы много.
Куда же, в таком случае, деваются деньги? Ария ведь почти из
дома не выходит!
– Слушаюсь, – счел за благо удалиться Жак, воспользовавшись
поручением, и покинул кабинет, в котором остался на удивление злой
герцог и невозмутимый, точно непоколебимая гора, личный
рыцарь.
– Так и будете молчать… учитель? – холодно спросил Сиэль,
пристально смотря на мужчину, на чьих глазах вырос, кто заботился о
нем, точно о родном сыне, и обучал фехтованию. Тот, кому, наравне с
Жаком, герцог мог довериться безоговорочно. Тот, кто, в числе
немногих, мог открыто выражать герцогу свои истинные мысли, даже
если они были нелицеприятными.