Опять эта давящая тишина и
темнота.
Неужели все? Пробный период
окончен?
ПОПЫТКА ВМЕШАТЕЛЬСТВА ОТКЛОНЕНА.
ОТСУТСТВУЮТ ДОПУСТИМЫЕ ПРАВА. ДУША БУДЕТ СНОВА ПОМЕЩЕНА В
ПОДХОДЯЩИЙ КОНТЕЙНЕР.
Чо? Душа? Права? Контейнер? Что происходит?
Снова давящая предынфарктная боль в груди. Снова запах
крыжовника и сирени, прости господи. Снова этот бормочущий
голос.
Я открываю глаза.
— Вильгельм?
Чувствую, как губы растягиваются в какой-то воистину идиотской
ухмылке, обнажая зубы и думаю: а почему бы не поиграть в ее игру?
Отвечаю:
— Да, дорогая.
Она вновь нависает надо мной и пялится в глаза. Долго. Жадно,
словно выискивает что-то.
Ее пальцы смыкаются на моем лице, ногтями впиваясь в кожу.
Больно. Не прям, чтоб больно, но очень неприятно. Ощущение, словно
один в один в реальной жизни
— Лжешь, паршивец. Кто ты?
Она снова впечатывает меня в алтарь.
— Говори или я изгоню тебя обратно туда, откуда ты пришел?
Домой, что ли?
Перед глазами на мгновение темнеет. Полыхает строчка
«ПОПЫТКА ВМЕШАТЕЛЬСТВА ОТКЛОНЕНА. ОТСУТСТВУЮТ ДОПУСТИМЫЕ
ПРАВА». Снова улыбаюсь.
— Да хоть обпробуйся. Теперь здесь я и ничего ты с этим не
сделаешь.
Ритуал. Вот что она делает. Повторяет его по третьему кругу.
Темно. Вспышка. Надпись. Вильгельм? Нет. Темно. Вспышка. Надпись.
Вильгельм? Ахаха. Нет.
Темновспышканадписьвильгельмнеттемновспышканадписьвильгельмтемновспышканадписьтемновспышкавильгельмтемновильгельтемновспышкатемновспышка.
Она тяжело дышит, стоя надо мной. Вижу огромные капли испарины
на ее лице, гроздьями стекающие на шею, дальше по ключицам вниз,
впитываясь в ее одежду, промокшую аж до пупа.
— Зараза… Вильгельм, ты?
Я вальяжно закинул руки за голову. Ей богу, сколько сил
потратила-то, а толку? Я вот нисколечко не устал, ведь то и делал,
что кашлял и выблевывал какую-то срань из себя. Темная какая-то
жижа со вкусом желчи и застоявшейся тухлой воды.
— Если ты повторишь это имя добрую сотню раз, пожалуй, у меня не
останется выбор, — отозвался я.
Она снова воздела руку над моей головой. Дорожающую, мокрую от
пота и испарины. А затем… просто рухнула на землю.
Как там говорили? Женщина без сознания еще полчаса живая
женщина?
Ладно, а если серьезно, то, что мне теперь делать-то с ней,
м?
И вообще, где любой другой проходящий мимо НПЦ мужик, которому
я, как Шварценеггер должен сказать: эй ты, мне нужна твоя одежда. И
мотоцикл.