- Твои трансакции они отслеживали, потому что я сказал им отслеживать твои трансакции. И отследить их легко – они все в Сети. А в твои тайные архивы под грифом они не влезут без твоего позволения.
- Я думал, вы мне доверяете…
- Саш, это демагогия. Я проверяю. Пока результаты проверок меня радовали, так что мне совершенно не нужен твой хладный труп.
- Спасибо. А знаете, почему они вам не доложили?
- Интересно…
- А они меня боятся. Стибрили наверное, что-нибудь, или распилили.
- Саша, не делай голословных утверждений. У тебя есть на них материал?
- Пока нет, но будет.
- Вот тогда и поговорим на эту тему. Сейчас у нас другая серьезная тема: твоя жизнь. То, что ты ходишь под охраной – это не эффективно. Да, парень погиб, тебя спас. Плюс случайность. Но отслеживать возможности, предугадывать опасность, вести оперативную работу гораздо эффективнее. Поэтому сейчас сюда войдет директор СБК, и ты ему все выложишь, по крайней мере, основные направления.
Император кивнул мне:
- Артур, пойдем. Разговор конфиденциальный. Встать можешь?
Идти оказалось метров пять до дивана в холле. Голова здорово кружилась, но дошел.
Леонид Аркадьевич кивнул высокому подтянутому господину, ждавшему у двери.
Тот прошел в палату.
По моим воспоминаниям, еще пару дней назад СБК возглавлял другой человек.
Император опустился на диван рядом со мной.
- Знаешь, в том, что случилось, и моя вина, - сказал Хазаровский. – Я позаботился о том, чтобы Александра Анатольевича не подкупили, и недостаточно о том, чтобы не убили.
- По-моему, второе легче, - заметил я.
- Но не лучше, - улыбнулся император. – Ты как себя чувствуешь?
- Голова кружится, а так почти нормально.
- Мне господин Лошарь говорил, что все идет почти замечательно, и дней через десять ты сможешь вернуться домой.
- В Психологический Центр, - уточнил я. – И даже не через десять дней, а через восемь.
- В Открытый Центр. Апелляцию не собираешься подавать?
- А вы бы мне что посоветовали?
- Я здесь не советчик, Артур, это дело твоей совести.
- А как вы оцениваете решение судьи, Леонид Аркадьевич?
- В общем, высоко. Конечно, надо у психологов спрашивать: клевета это или добросовестное заблуждение. Прецедент опасный, может напугать честных представителей его профессии. В конце концов, у них есть право на ошибку. Пусть лучше ошибаются, чем молчат. Долг журналиста указать на проблему. На то, чтобы с ней разбираться есть другие ведомства.