Громов смотрел на меня недоуменно, не понимая, что за хрень я творю.
Он и не должен понимать. Никто не должен. Это только наше с ней дело.
— Ты же понимаешь, что так нельзя? Так неправильно.
— Сколько денег я дал твоей клинике, чтобы ты сделал вот это все? — выразительным жестом обвел шикарный холл, с кожаной мебелью и аквариумами в полстены.
— Много, но…
— Дам в два раза больше. Но запрячь эту историю настолько глубоко, чтобы ни один черт докопаться не смог.
Громов молчал, недовольно поджав губы. Уверен, что мысленно он просчитывал выгоду и уже решал куда потратить внушительную сумму.
Всего-то и надо, разрушить одну жизнь. Плевая услуга.
— Ты уверен, что правильно поступаешь?
Нет.
— Абсолютно. Пролечишь ее и гони прочь.
— Как скажешь.
Я даже не сомневался, что ответ будет именно таким. Деньги всегда все решают.
— Позвонишь, когда можно будет забрать ребенка, — отрывисто бросил я и ушел, чтобы не видеть, как ее готовят к операции.
2. Глава 1
— Горько! Горько! — кричали мерзкие гости, в очередной раз требуя страсти и показухи.
Мой жених — молодой, сильный как ягуар, красивый настолько, что даже престарелая семидесятилетняя нимфетка за соседним столом бросала на него плотоядные взгляды, поднялся из-за стола и потянул меня наверх, вынуждая встать.
Я уже привыкла не вздрагивать каждый раз, как он ко мне прикасался, привыкла смотреть в голубые глаза, но не видеть их. Я привыкла быть лживой тенью самой себя.
Начала вставать, но покачнулась, чуть не повалившись на пол, благо заботливый жених подхватил за талию, не позволив упасть. Что бы я без него делала?
— Я такая неловкая, — скромно улыбнулась и поправила подол.
Это самое отвратительное платье на свете. Неудобное, колючее, стесняющее каждое движение и путающее в ногах. Я ненавидела его всем свои сердцем, как и это мероприятие, и гостей, и жениха. А самое главное, саму себя.
— Горько! — продолжали вопить гости, а я прикрыла глаза, чтобы не видеть ничего вокруг.
Очень горько. Аж тошнит. Особенно когда чувствую, как его губы по-хозяйски прикасаются к моим.
Народ вокруг радуется, ликует, а я только сильнее зажмуриваюсь. Когда-нибудь это все должно закончиться. Наверное.
Мы с Кириллом расписались.
Счастливое, мать его, семейство. Теперь я тоже Барханова, и радости по этому поводу — ноль, хотя ловлю завистливые взгляды и слышу, как мне с ним повезло.