Участок столешницы, по которому
елозила моя тряпка, уже начал блестеть, резко контрастируя со всей
остальной поверхностью крепко сколоченных, лакированных досок. На
счастье, отчим окликнул не в меру разлюбезничавшуюся дочь, и той
пришлось вспомнить про существование других столиков.
После полуночи заведение закрылось,
отчим поднялся к себе считать выручку, а мы начали убираться в
зале.
— Анка, ты чего такая мечтательная?
Поди влюбилась? — поинтересовалась Либена, сметая истоптанные
очеретовые листья в совок. Да, порой даже ей не удаётся избежать
работы.
Белокурая сестрёнка зарделась и
смущённо улыбнулась, составляя грязные кружки на поднос.
— Серьёзно? — вытерла руки о фартук
и распрямила спину Либенка. — Уж ни в этого ли заезжего
красавца?
— Тихо ты! — шикнула на неё Анка,
подалась назад и вытянула шею, заглядывая мимо лестницы на кухню. —
А ну как бабушка услышит! — Потом одарила младшую сестру смешливым
взглядом больших синих глаз и ущипнула за бочок.
— А что? — хихикнула Либенка,
тыркнув её в ответ. — Разве не красавец? Это лепное лицо! Разлёт
чёрных бровей! Открытый лоб! Высокие скулы! Одновременно жёсткие и
чувственные губы! — Девицы уже вовсю веселились, бегая вокруг стола
и улыбаясь. — А какой откровенный взгляд! Да он тебя просто
пожирал!
Пожирал, да... Ещё как, сволочь,
пожирал!
Я остановилась, не в силах дальше
мести пол. Пальцы окостенели на шероховатом черенке метлы. Зубы
стиснулись в оскале, и я взорвалась:
— Дуры вы! Совсем с ума посходили!
Какой красавец? Проходимец обычный! Аня, не ведись на него! Ты даже
не представляешь...
— Кто и чего не представляет? —
подбоченившись, вошла в зал бабушка, услыхавшая мои крики. —
Бездельницы, работы невпроворот, а они тут игры затеяли! А ну-ка
живо за дело! Ярка — на кухню, будешь мне помогать, раз вести себя
никак не научишься.
Закипая праведным гневом, я уронила
метлу и потопала за бабушкой.
По дороге Либенка подставила мне
подножку, но я не грохнулась, а перемахнула.
Темноволосая сестричка
прошипела:
— Бестолочь, только всё поганишь.
Чего таращишься? Давай, давай, там котлы не драеные по тебе
плачут.
Начищая помянутую утварь, я закипала
от злости, не хуже тех похлёбок, которые ещё недавно булькали в
этих самых котлах. Так что медь начала сверкать намного быстрее
обычного.