На счастье дверь кабинета была только прикрыта, но не захлопнута, и из коридора я могла расслышать, о чем шла речь в разговоре двух братьев.
– …и не нужно пропускать мимо ушей мои слова о том, что тебе здесь не рады, Джордж, – гневно гремел викарий. Конечно, он старался говорить потише, но получалось недостаточно хорошо. Очевидно, постоянно читая проповеди, преподобный Дарем слишком привык говорить громко.
Капитан Дарем с откровенной издевкой фыркнул.
– Возможно, ты говоришь недостаточно убедительно, братец, – протянул он, явно наслаждаясь не таким уж и тихим бешенством младшего брата. – В любом случае, сейчас, на новом месте, да еще в такой непростой… ситуации тебе никак не обойтись без поддержки семьи.
В кабинете повисла тишина, и я задержала дыхание, с нетерпением ожидая продолжения разговора.
– Твоя поддержка дорогого стоит. Ухлестывать за девушкой, на которой я собираюсь жениться, да еще и на глазах бедняжки Сьюзан! – не разочаровал меня викарий. Его слов не могли услышать в гостиной, это несомненно, однако священнику стоило бы уберечь прислугу от таких сведений. – Я привык, что тебе плевать на мои чувства, Джордж, но мисс Мерсер – невинная девушка, которая не заслуживает такого отношения! А Сьюзан – твоя жена! Каково ей быть свидетельницей твоих… подвигов?!
И снова тишина. Оставалось только воображать то, что сейчас происходит в кабинете. Возможно, братья меряют друг друга напряженными взглядами. Возможно, капитан Дарем издевательски улыбается… В любом случае, эта невидимая сцена разжигала мое любопытство даже больше произнесенных слов.
– Святой Генри, – мягко и вкрадчиво, почти мурлычуще произнес Джордж Дарем. – Как ты заботишься о девушке, которую пытаешься заставить выйти за себя замуж. И как ты сочувствуешь моей дорогой Сьюзан, брак с которой так сильно не одобрял, что требовал у отца запретить мне жениться.
Неподалеку скрипнули половицы, и я метнулась к уборной, совершенно не желая быть застигнутой за подслушиванием.
В гостиную мне удалось вернуться чинно, не привлекая ни малейшего внимания сверх того, которое должна была бы привлечь.
Братья Дарем уже вернулись в комнату и теперь только изредка поглядывали друг на друга. В глазах преподобного светился мрачным огнем праведный гнев, как и у всякого истинного священника при виде закоренелого грешника.