Гостиная дурманила запахом сирени, резные мягкие стулья расположились подле стола вместе с тремя изящными китайскими вазами. Декоративные восьмигранные колоны в углах комнаты и между окнами, придавали некоторую строгость, которая, впрочем, скрадывалась мягким светлым ковром на полу.
Эльза вошла в комнату, и увидела свой обеспокоенный взгляд в большом округлом зеркале.
– Баронесса, какая честь для меня, – эти слова произнес слегка металлический голос, который принадлежал пожилому мужчине с несмываемым презрением застывшем, в его глазах.
Эльза с трудом выдержала церемонию приветствия.
– Что привело вас, граф, в мой дом?
– Я слышал, Эльза Львовна, от Томаса Райта о ваших непревзойденных познаниях в живописи, и любви к искусству. Осмелюсь, мадам, предложить вам картину. Пустяк, право слово, но мне приятно сделать вам подарок.
– Подарок?
Эльзе представилась змея, подаваемая Формером в миленькой корзиночке с бантиком. Формер подскочил к двери и от слуги принял небольшой в позолоченной раме портрет.
Левиной показалось, что пол уплывает из-под ног. На неё с портрета, как живой, в гусарской форме смотрел Павел Мелецкий.
Леонтий Потапович кажется что – то говорил. Или нет? Кланялся, странно улыбаясь?
Она приняла портрет? Или Формер положил его на стол? Эльза очнулась от голоса Тимофея.
– Матушка, барыня, чай подавать?
– Да, – проговорила она, глядя в красивое лицо Павла, обнаружив портрет в своих руках.
Эльза осмотрелась. Визит Формера не давал ей покоя. Она пыталась вспомнить, где слышала это имя. Почему-то вспоминалось убийство герцога Беррийского, салон мадам Рекамье, и так называемые друзья истины. Раздумья женщины прервала, вошедшая подруга княгиня Муравлина.
– Лиза, вели укладываться, – без приветствий заявила Ирина, – Евгений ранен. Мы едем к нему.
– О чем ты говоришь? Он же в Старой Руссе.
– Это ты так думаешь, – продолжала Ирина, снимая перчатки. – Он уже месяц как в составе Дунайской армии. Петра Сергеевича благодари. Он посодействовал его переводу в драгунский полк седьмого корпуса под начало самого Михаила Павловича. Видите ли, настоящий мужчина должен понюхать пороха, увидеть врага лицом к лицу. Говорила я ему пощади Лизу, чурбан, солдафон несносный.
– Панютин? – Эльза все еще не верила. – Женя ранен? Но откуда тебе это известно?