- В аптеку заехать? Может, что-то от ушибов купить? Правда, я не особо в лекарствах разбираюсь.
- Знаешь, я тоже.
Мы как-то незаметно переходим на «ты».
Когда салон достаточно прогревается, крыша уезжает и прохладный мартовский ветер снова проникает под тонкую ткань одежды. Горячий воздух из обдува и тёплое сиденье под попой неплохо нивелируют контраст.
- Если слишком замёрзнешь, скажи.
- А сам-то? – киваю на его рубашку.
- Мне нормально.
С этими словами он вдавливает газ в пол, и мы мигом вылетаем на середину проспекта.
Такая манера езды кое-что сообщает о человеке: например, что он импульсивен, резок и решителен. И не терпит быть на вторых ролях. Его борзость распугивает более спокойных водителей, хотя никакие правила не нарушены.
- Я Матвей, кстати.
- Рузанна.
Матвей притормаживает на светофоре и поворачивает ко мне голову.
Ожидаю комментария в духе «какое необычное имя», но он лишь произносит «очень приятно, Рузанна», и фраза эта ласкает слух покрепче любого комплимента.
- Что ж у тебя случилось, Рузанна? – задаёт закономерный вопрос, когда снова трогаемся. - Если лезу не в своё дело, можешь смело послать.
Возможно, в другой день и с другим мужчиной я бы так и сделала, но мне надо с кем-то поговорить.
Он не смотрит на меня, только на дорогу. А я пялюсь на уголок его губ, где снова притаилась усмешка. Касаюсь щекой спинки сиденья, плотнее кутаясь в мягкий пиджак.
- Муж нажил двоих детей на стороне. Вернее, один только на подходе. Второму уже… а хрен знает сколько лет. Я не уточняла. Вот так, если вкратце.
- Тебе посочувствовать? Извини, что спрашиваю. Говоришь ты об этом как-то весело, поэтому у меня сомнения.
- Не знаю, - отвечаю честно. - Ещё не определилась.
С одной стороны, мне противно и больно, с другой – накатывает непонятное облегчение, будто я оборвала связь, эту странную цепь, приковывавшую меня столько лет к мучителю-Роме. Ведь я так и не смогла его простить, как бы не пыталась. И как бы не пытался мой психолог уверить меня, что надо отпускать.
- Если не знаешь, тогда поздравляю, что это выяснилось сейчас, а не когда бы вы золотую свадьбу праздновать собрались.
- Жуть какая, - ежусь от вполне реальной перспективы.
Матвей ведь прав, я бы смогла так всю жизнь провести – в пузыре самообмана, а потом, хоп, и на кладбище.
- Что делать планируешь?