— Съемки отменяются, — сообщает Роберт.
Подходит ко мне, внимательно смотрит и говорит:
— Посиди на воде, Соня. Пару дней. Тебя невозможно снимать.
Меня захлестывает обида, которая перерастает в злость за секунду. Не подумав, бросаю:
— А знаешь что, Роберт? Иди ты на хрен со своей водой.
***
В гримерке, где я скрываюсь сразу после перепалки с Робом пахнет пудрой и женскими духами. Девочки шепчутся, но мне абсолютно наплевать на них. Пусть! Пусть шепчутся! За мной уже едет Рома. С минуты на минуту он будет здесь. Заберет меня из этого балагана и увезет на ужин в ресторан. Я быстро сбрасываю с себя одежду, стираю макияж и, схватив сумочку, иду на выход. Не хочу оставаться здесь ни на минуту!
— Соня!
Дверь распахивается прямо перед моим лицом. В гримерку заходит Роберт, бросает взгляд на девчонок, притаившихся внутри и жестом показывает им уйти. Девчонки тут же убегают, а он же смотрит прямиком на меня.
— Ну ты что? Обиделась? — обманчиво-притворным тоном спрашивает он. — Я лишь факт констатировал. Ты красива, Соня, очень. Привлекательная, стильная, ты всегда нравилась мне и телом, и лицом, но не сегодня. Ты округлилась, будто отекла. Я добра тебе желаю.
— В жопу иди со своим добром, Роберт, — не сдерживаюсь. — Я вешу пятьдесят четыре килограмма при росте метр семьдесят восемь. Ты правда думаешь, что я настолько поправилась, что меня невозможно снимать?
Злость берет свое, я нервничаю. Мне хочется ударить Роба, хотя раньше я такого за собой не замечала. Злюсь, потому что мне неприятно. Да, я поправилась, но не настолько, чтобы отказывать мне в съемке и срочно посадить на диету. Моя фигура все еще безупречна, а он… пусть катится к черту!
Пытаюсь обойти Роберта. Думаю, Рома уже подъехал. Я написала ему сообщение и сказала, что освободилась, а он пообещал приехать. Сказал, будет через пять-десять минут, которые уже прошли. Его машина наверняка припаркована у студии. Пусть заберет меня отсюда. От этих жалостливых и ехидных взглядов и от пронизывающих глаз Роба.
— Ну ты что, дурочка? — он неожиданно хватает меня за талию и не дает выйти. — Обиделась? Я же люблю тебя и твою фигуру, ты знаешь. Ты совершенство, Сонь…
Мне не нравится то, каким тоном он это говорит и то, что его руки неожиданно приходят в движение, шарят под моей футболкой, сжимают грудь без лифчика. Я пытаюсь отпихнуть его от себя, но не могу. Куда мне против сильного, мускулистого фотографа, решившего, что ему всё позволено.