Я ни на чём не настаивала, памятуя, что ученик у меня пока один
– Юн. Остальные пока согласия не давали и ни о чём меня не просили.
Просто повела себя так, что этим дикарям самим стало интересно
вообразить себя на званом обеде. И когда баловство с приборами
подошло к концу, поблагодарила за приятную компанию, поднялась
из-за стола и направилась в домик.
– Э, тесса, – быстро догнали меня несколько дэвров. – А ты ещё
расскажи чего-нибудь про ваших баб. Вродь не так оно и страшно – с
такой фифочкой за одним столом сидеть. Жри поменьше – и все дела. И
вот ещё что…
Тут уж дикари совсем замялись, но на то я и тесса, чтобы
угадывать нехитрые желания своих учеников. Пусть они ещё и не
готовы были признавать себя таковыми.
– Расскажу. А вечером с удовольствием для всех поиграю, –
улыбнулась я. – Но потом попрошу оплату. И, нет, пожалуйста, не
хватайтесь снова за браслеты! Вам это ничего не будет стоить.
Приехавшие в Ноош-Тейн два десятка дэвров были не рядовыми
воинами, а хойя. Ближайшие соратники кайарахи, военная
элита Дэврети – это если равнять на привычные понятия. Самого
Риедарса они без стеснения звали «командиром» или Ридом-Чернышом.
И, хоть относились к нему с уважением, но запросто могли подначить
обидным словом или шутливым ударом. У дэвров это вообще в порядке
вещей было. Зато стоило Вепрю повысить голос или чуть изменить
интонацию рыка, как толпа этих забияк в мгновение ока превращалась
в слаженный смертоносный отряд. Упаси боги увидеть таких в бою…
Были среди них и совсем молодые мужчины, как Юн, и опытные
воины, вроде Вангапу Ярого, но большинству навскидку было от
двадцати до сорока лет. И попадали в хойя не по протекции или
дружбе, а исключительно за личную доблесть. Мне даже интересно
стало, чем это Тийге Юн сумел выделиться в таком молодом
возрасте.
Непривычные на слух имена я запоминала довольно легко благодаря
прозвищам – ими дэвров награждали очень метко. А стоило узнать
историю необычной клички, так человека её носящего уже сложно было
забыть. Так что на второй день я перезнакомилась с остальными
дэврами, обращаясь к ним с непроницаемым выражением лица, что порой
было непросто:
– Господин Сопля… Господин Вайранги Дубина… Господин Потрошила…
Господин Хеми Весенний Барсук…
А Тийге Юн ещё расстраивался, что у него такое глупое прозвище!
Видимо, чем кровожаднее звучало имя, тем почётнее оно
считалось.