Дальше он достал из портфеля папочку и какое-то время молчал,
разглядывая содержимое. А после приступил к скороговорке.
Представился следователем Крыжовниковым, а также обвинил моих
сестёр в краже макра у… Виктора Семёновича Лопухова. У меня даже
глаза расширились от удивления: он вот так просто сообщил мне имя
жертвы?!
То, что происходило дальше, походило на пинание слов. Он
спрашивал — я отвечал. Если кратко: жёлтого макра не видел в глаза,
Лопухова не знаю, откуда сёстры берут товар, тоже не в курсе, вроде
как с Изнанки. Где был и что делал последние дни. Часть ответов
Крыжовников записывал, после чего протянул мне листок для росписи.
Перечитал акт допроса и заверил. Потом пришлось ещё какое-то время
побыть в одиночестве прежде, чем мужчина вернулся и дал мне справку
о завершении допроса. С её помощью мне удалось покинуть
участок.
И вот что это было, спрашивается? Потерял около трёх часов
времени, за которые погода испортилась, опять начал накрапывать
дождь. Давно миновало время обеда, так что решил наведаться домой
ради обеда. Тут-то меня и ждало неожиданное известие об обыске.
В квартире находилась только отец и Галина, которая исправно
приготовила обед. Полицаи всё перевернули вверх дном и женщина
только закончила уборку в прокуренной спальне Константина, когда я
переступил порог.
— А где все? — поинтересовался я, усевшись за стол на кухне, так
как не видел смысла идти в столовую один. Тем более хотелось
раздобыть хоть немного информации, а служанка для этого годилась
лучше всего.
— Не знаю, — та пожала плечами, сидя напротив. — Да вы кушайте,
не стесняйтесь. Я к Черничкиным сходила, очень хорошие продукты. И
с вашей скидкой очень выгодно вышло, даже чуть дешевле, чем на
рынке.
Её спокойствие меня удивило. Неужели не первый обыск?
— Я слышал, вы ещё где-то подрабатываете.
— Да, а что делать? — устало вздохнула та и скрестила руки на
груди. — Константин Антонович платит ведь копейки, вот и приходится
выкручиваться.
— Почему тогда ты не уйдешь? — снова удивился я.
— Так кто мне даст? — недовольно пробубнила она. — Я, конечно,
могла бы плюнуть на всё и бросить, как другие. Да только для меня
слово честь не пустой звук. Пироговы на службе у Скарабейниковых не
одно столетие, мой предок давно ещё поклялся. Я просила у
Константина Антоновича, но он сначала отказывал, а теперь вид
делает, что не слышит меня. Вот и тяну эту ношу, а как иначе?