Тот, снаружи, загремел задвижкам и
распахнул створки саркофага впустив внутрь поток насыщенного ци
воздуха. Какое облегчение!
А этот, снаружи, был здоровее меня,
шире в плечах, в плаще с капюшоном, но в тени капюшона, я различил
лазоревую ткань шелка, иссеченную абстрактными узорами сплошной
безглазой маски актера кантонской оперы.
Он схватил меня за вывихнутую руку,
в другой у него был этот странный инструмент из двух пересеченных
полумесяцев на рукоятке, я вспомнил, что это называлось почему-то
кастетом, хотя привычные мне кастеты из колец со свинцом не
напоминало совсем.
Взмахами этого лезвия он перерезал
капроновые ленты удерживающие меня в саркофаге, и я просто
вывалился на него. Он вытащил меня из броневика наружу под темное
небо. Уже зажглись уличные ночные огни.
Там он прижал меня к крыше
опрокинутого броневика, приставил лезвие к горлу и задал мне самый
безумный вопрос из всех какой сейчас только можно было
придумать:
— Как звали твою собаку?
— Какую еще собаку? — офигел я.
Я действительно, ничего не понял, у
меня в жизни не было собаки.
— Твою собаку! — прошипел он. — Как
ее звали?
— У меня не было собаки, — только и
мог ответить я.
— Девичья фамилия твоей матери?
Чего? А это ему зачем?
— Я не знаю, — пробормотал я,
истинную правду. Я действительно не знаю. Я даже не задумывался об
этом, так уж вышло, что я не встречал лично никаких родственников
со стороны матери, и не знал их фамилии. Мне тогда пофиг было, я же
школьник был еще.
— Имя твоего деда? — прорычал он
сверкнув лезвием кастета.
По инерции подумалось, что и имя
деда я и не знал никогда. «Дед» и все.
— Я не знаю! — проорал я. — Кто ты
такой, твою мать?
Я вцепился ему в лицо, в маску,
левой рукой, он отскочил с треском, оставив у меня в руке кусок
вырванной ткани.
На лице его, под капюшоном, осталась
маска с тем же узором, но уже другого цвета, пурпурного. Ну, да,
точно, многослойная маска кантонской оперы, сменяющие друг друга
слои ткани выражающие эмоции от любви до гнева и никогда сквозь них
не добраться до настоящего лица, что скрыто под ними...
— Кто-ты такой? — повторил я. — Что
тебе надо?
Он покачал безликой головой под
капюшоном:
— Мне больше ничего от тебя нужно, —
отозвался он.
— Это ты, Потрошитель? — выкрикнул
я.
Он молча стоял, угрожающая злая
тень.
— Чжан? — внезапно, по наитию
произнес я. — Это ты, Чжан?