К назначенному времени мать под руку со
мной спустилась в холл. Мы обе были одеты в пышные платья. Она – в синее, я – в
нежно-желтое красовались золотыми гарнитурами, обе были накрашены, с прическами
по последней моде.
Посмотрев на себя в зеркало перед
уходом, я увидела там куклу, дорогую фарфоровую куклу, которую раз в год
достают с полки, из-под стекла, чтобы вытереть пыль, а затем снова ставят
назад.
Это сравнение мне не понравилось. И
спускалась я по ступенькам лестницы в не самом хорошем расположении духа.
Отец, наряженный в коричневый костюм и
черные туфли, уже ждал нас возле входной двери.
Так как это был мой первый выход в
свет, то нам следовало появиться перед дворцом в карете. А потом уже, когда местная
аристократия узнает меня в лицо, можно было путешествовать исключительно
порталами.
В
просторной карете было мало света из-за занавешенного окошка. Поэтому
усаживалась я наощупь. Что, в принципе,
и не удивительно – в карете я оказалась впервые. Села с одной стороны. Рядом –
мать. Напротив – отец. Вот так, втроем, мы и должны были появиться возле
дворца. Сестры с братьями пойдут порталами.
Ехали молча. Как ни странно, я не
нервничала. Совсем. Да и смысл нервничать? Тут пан или пропал. То есть или я
претворю в жизнь то, что задумала, или меня выдадут замуж, причем, может быть,
даже насильно. Третьего не дано. И я, зная это, собиралась повоевать за свою
свободу.
Довольно скоро карета остановилась.
Приехали. Конечная остановка – императорский дворец. Пора вылезать, подниматься
по ступенькам и идти развлекать двор. За этим меня и позвали.
- Света, - подал голос отец, не спеша
открывать дверцу кареты, - пожалуйста, помни правила этикета и не опозорь нас с
матерью.
- Конечно, батюшка, - покладисто
откликнулась я.
Бьюсь об заклад, отец мне не поверил ни
на грамм. Но больше ничего не произнес – открыл дверцу.
С той стороны нас уже ждали лакеи. Они
должны были помочь каждому приехавшему выбраться наружу. Потом – мраморная лестница,
ступеней пятнадцать-двадцать, не меньше.
Ну и вишенка на торте – сам дворец,
возле двери которого уже дежурил кто-то, кого по-земному можно было бы
наименовать вышибалой. В местных же реалиях он звался мажордомом, дворецким,
кем-то там еще.