– Какой ты наблюдательный, прямо с порога об всем догадался. Видишь, на голодный желудок ты соображаешь куда лучше. И я тебе не мешала, я окуривала помещение индийскими благовоньями, дабы та негативная энергетика, которую ты приносишь со своей работы не оседала здесь, в моей гостиной.
– Как четко ты подчеркнула «моя работа» и «твоя гостиная».
– Не меняем тему! – быстро выпалила она. – Я думала ты голоден.
– Поэтому я все еще слушаю и слышу. Я здесь и сейчас, – он встал и отошел к журнальному столику, на котором стояла пиала с орешками в шоколаде.
– Не отходи далеко. Мне нужно видеть твое лицо. Вот так, – она чуть поерзала на месте. – У меня пропало платье. Только не строй такую гримасу!
– Какую?
– Будь-то ты пытаешься зубами вскрыть консерву. Я тебя знаю, притворщик.
– Если бы ты меня точно знала, ты бы тогда знала, что это моя гримаса удивления. Она у меня сформировалась еще в детстве.
– Ну да и закрепилась, когда ты стал старше, женился и стал лгать!
– Послушай, послушай. Я устал. Я голоден.
– И, конечно, второе главнее всего. И даже этих аргументов недостаточно, чтобы отложить этот разговор высоко, высоко на пыльную полку. Ужин отменяется.
– Я не особо их всех помню, особенно пропавшие. Которого не хватает? – он загадочно отвел взгляд в сторону.
– То, которое мы купили недавно, в честь примирения, в дорогом магазине. У них еще по всему залу расставлены огромные вазы с букетами роз…
– Я думал, расставлена охрана.
– Ты же не будешь отказываться его вспоминать? Ты еще хотел сдать его обратно!
– Как ты говоришь, если хотел, но не сделал, значить и нечего вспоминать.
– …оно очень красивое…
– И очень велико на тебя.
– О, ты помнишь… Хорошо, не нужно больше гадать.
– Тебе может и нет, но я все еще гадаю при чем здесь я?
– Оно дорогое, оно мне велико и ты хотел его сдать.
– Дорогая, я целый день на работе. Мне некогда заниматься твоим гардеробом, – устало заскулил он.
– Бедняжка, – ответила она, точно выплевывая леденец.
– Я вижу дело пустяковое. Я пошел ужинать.
– Да, дело пустяковое, – она остановила его на ходу. – Скажи, где оно и можешь идти есть.
– Честно?
– Да.
Он наклонился над ее ухом и сказал:
– Я не знаю.
Она отошла, покачав головой.
– Будешь голодать.
– Нет.
– Будешь.
Проход в кухню оставался заблокированным телом жены.
– Почему я?
– А почему нет?