Мне, привыкшей к платьям в пол – обязательному дресс-коду женщин-алияд, немного неуютно. Все слишком открыто. Каждая черточка моего тела обтянута и явлена миру. Ткань облегает, как вторая кожа.
На ноги я надеваю обувь из синтетического, почти невесомого материала. И обувь мне как раз нравится, потому что по ощущениям я и вовсе хожу босиком, с той лишь разницей, что не чувствую неровностей поверхности пола.
- Уже оделась? – удивляется Хелона. – Я думала, мы вначале подлечим твои раны.
Она, не принимая во внимание мое сопротивление, снимает один ботинок, и тут же замирает на месте:
- Это невозможно. Я сама видела твои глубокие порезы.
Я дарю ей слегка виноватую улыбку, а Хелона так и сидит, не сводя глаз с меня, явно пытаясь понять, что могло послужить такой быстрой регенерации.
- Это все, Хелона, спасибо.
От голоса в дверях, мы обе сильно вздрагиваем.
Я перевожу взгляд за ее спину и сердце готово тут же остановиться.
- Генерал Берая, - Хелона чуть склоняет голову, а потом поднимается и быстро проскальзывает мимо Эмира, бросая на него тоскливый взгляд.
Похоже, не одна я тут пылаю запретными чувствами.
Эмир ждет, пока за Хелоной задвинется дверь, а потом произносит:
- Ты серьезно надеялась, что я тебя не узнаю?
От его ледяного голоса я вся моментально покрываюсь испариной.
- О чем. Ты. Мать твою. Думала?!
Он отчеканивает слова, подлетая ко мне так быстро, что я не успеваю поставить между нами хоть какую-то преграду.
Пальцы Эмира смыкаются на моем горле, и я чувствую, как ноги оторвались от пола. Хриплю и вцепляюсь в его пальцы ногтями, но он словно не чувствует. Смуглое лицо искажено гневом, губы искривлены, а глаза впиваются в тело ядовитыми ножами. Мне хочется исчезнуть. Заорать, что я тут ни при чем, и что, будь моя воля, я бы была за миллионы километров от него. В любом другом месте!
Я была на невольничьем рынке! Меня продали! Я – вещь! И все равно я оказалась его вещью. И это просто сводит с ума.
Когда-то в детстве мы смеялись, что мы – магниты, вечно тянущиеся друг к другу и вот, спустя десять лет, эта детская шутка вынесла мне смертельный приговор.
Зеленые прожилки в глазах Эмира электризуются, начиная сиять еще ярче, а температура тела взлетает моментально, как и моя. Мы горим вместе, испепеляя друг друга взаимной яростью и ненавистью.