— Я уж думал, что ты заснул, изображая из себя гамачок для нашей гостьи, — выдал мне Тоха, стоило только войти в кабинет.
— Тебе вредно много думать, — отрезал я суровым тоном, а ему хоть бы хны. Слишком часто он меня вытаскивал с того света, чтобы обращать внимание на мои слова. — Почему ты еще здесь? — спросил я, садясь в кресло и открывая компьютер.
Письмо от Тахира должно было уже прийти. Моя главная цель — убедиться в том, что его земляк замешан в недавнем покушении, и никто, кроме него, не мог мне сказать, есть заказ на меня или нет. Пятнадцать лет назад я спас ему жизнь, и он был мне должен. Доверять я ему не доверял, но он был человеком чести, а в кругах, где он водился, не быть верным слову значит больше, чем умереть. Пока компьютер загружался, перевел взгляд на молчавшего Тоху и понял, что стал объектом для изучения.
— Не вздумай сболтнуть лишнего, я не в настроении, — предупредил я его.
— Смотря, что именно ты считаешь лишним, — парировал он, откидываясь на стул. — Тебя чуть не убили, а ты слишком спокоен для ходячего мертвеца.
— Не убили же.
Я знаю, о чем он. В последний раз, когда меня ранили, я умер на три минуты, и, если бы не его упорство, быть бы мне похороненным глубоко под землей.
— Сколько еще ты собираешься так рисковать? — меня настораживает его спокойный тон.
— Столько, сколько нужно, чтобы достать эту гниду, — отвечаю, зная, что он думает по этому поводу.
— А после его смерти ты успокоишься? — неожиданный вопрос.
— Нет. Они все должны заплатить, — зло цежу сквозь сжатые зубы.
— Что думаешь делать с девчонкой? — резко переводит разговор.
— Ты и сам знаешь, — отмахиваюсь я, делая вид, что мне эта тема неинтересна.
— В том-то и дело, что не знаю, — не повелся Тоха. — Я теперь уже ничего не знаю. Ты сам на себя не похож. Идешь на неоправданный риск, нарываешься и лезешь на рожон.
— Что ты от меня сейчас хочешь? — взрываюсь я, никогда не любил все эти разговоры по душам, а он, судя по всему, на это настроился серьезно.
— Понять, — его слова подтверждают мои подозрения.
— Один уже пытался, — говорю, зная, что это его заденет, — теперь его ищу, а найду — закопаю живьем.
— Думаешь, все такие? — сощурил Тоха глаза, наклоняясь вперед, будто желая рассмотреть меня, увидеть, что я скрываю.
Все видят только то, что я хочу, чтобы они увидели, и Тоха не исключение, несмотря на то что знает меня лучше остальных.