В тот период мне часто приходилось ездить в Москву для переговоров по самым разным вопросам, из которых главным был, как взять в свои руки всю систему регулирования внешней торговли. В Латвии фактически не было специалистов по внешней торговле. Да, в Москве была Академия внешней торговли, которую закончили пару человек из Латвии, одним из них был Вольдемар Гаварс. Я ему предложил быть моим заместителем, но он отказался, теперь же он работает исполнительным директором Торгово-промышленной палаты. Из юридического отдела Совмина по моему приглашению в департамент пришли два молодых, но уже опытных и профессиональных юриста: Модрис Микельсонс и Зигмунд Спаде. Однако в основном мне пришлось создавать департамент из людей, которые все профессиональные премудрости осваивали по ходу дела. Я и сам все, что знаю о внешней торговле, освоил путем самообразования, разговаривая с людьми, читая, изучая документы, анализируя ситуацию. Сейчас это, наверное, трудно себе представить, что все это происходило тогда, когда все регламентировалось разрешениями. Нам нужно было в течение года достичь того, чтобы Латвия получила права самой регулировать свою внешнюю торговлю. Таможня в то время находилась полностью в ведении СССР. Там были действительны только советского образца декларации и лицензии, которые разрешали ввезти или вывезти то или иное. И Латвия могла получить доступ к валюте, только используя эти торговые разрешения.
В межвременье декретом Горбачева в Москве был основан Валютный комитет. Его функцией было надзирать, чтобы каждая республика перечисляла в Общесоюзный валютный бюджет 30% от своих валютных поступлений. В то самое время начались разговоры о так называемом огромном внешнем долге СССР. Речь шла о 40 млрд долларов. Латвия, я как ее представитель, заявила, что этот внешний долг нужно разделить пропорционально, используя различные показатели (национальный доход, число населения и т.д.). Для Латвии это означало бы около одного процента от этого долга. Во всяком случае это было одним из постоянных источников спора с Москвой.
Именно внешний долг служит тормозом того, что республикам не может быть дана независимость. Мы, в свою очередь, говорили, что заплатим свои 400 млн и пусть нас отпустят на волю. На этот наш пыл в Москве усмехались довольно открыто.