как читал,
Вот 41-ий, вот 45-ий – он, слава богу, проиграл.
Кто говорил, что басни для народа, и чтобы их народ читал?
Что они учат, может быть добру, тот вам, наверное, наврал!
Часть люда стоит на баррикадах, другая – обезьяна и очки
читает,
Часть публики читает про квартет, другая часть в неё уже
стреляет.
А попрыгунья стрекоза всё мёрзнет, и запотели зенки,
А кто-то в тюрьмах, и на каторге, а кто уже у стенки.
А кто уже ещё далече, а лев всё очень кушать хочет,
Ягнёнка тащит в лес, тому от этого не легче, его там заморочат.
Весь мир сошёл с ума, от войн, от революций, смут,
Как будто басен не читал, пока народ на поле боя, и
в застенках, в лагерях.
Герои басен живы и здоровы, и как один, все тут,
Не умереть им никогда, и не погибнуть, на боевых, и
революции полях.
Да ладно, оставим классиков, святых и гениев, одних, в покое,
Не изменили мир они, и лучше он не стал, как не старались,
я не скрою.
И что читает публика, а кто-то пишет для неё нравоучения,
Той публике плевать, она на грабли наступает снова, получит
снова шишки, войны и революции, гробы, страдания, мучения.
488. КУКУШКИ, ЖИВОТИНКИ И ЗВЕРУШКИ
(2017-10-17)
И знает человек, и чувствует, что он как винтик, временщик,
И бесполезная деталь, на свете проживает.
И полностью быть может это сознаёт, но только лишь тогда,
Когда на век, навечно засыпает.
Не может ничего он изменить,
И вырваться из этого порочного, земного, обыденного круга.
Вращается он в нём, как и в Сансаре, живёт он просто,
проживает жизнь,
И крутиться он, бегает по кругу.
Его заботы ежедневные и боли,
Заботы и старания лесной зверушки, животинки,
собой напоминают.
Старается зверушка жить, но выше головы не прыгнет,
Как сделать этот подвиг, она пока не знает.
И вот собрались как-то две зверушки,
Вернее птички, матушки-кукушки.
Одна другой все жалобы на жизнь, и на судьбу,
все разом рассказала,
Мол вот не уважают, и не любят, гоняют, платят очень мало.
И дети уже бросили, никто ничем бедняжке ей не помогает,
Все крылья обтрепались, прохудились.
Уже как раньше она и не летает,
И все наряды, украшения поблекли, облупились.
Подруга тоже ей уже и про себя,
Все жалобы, до самой, до последней, рассказала.
И так сидели обе, и на ветке, друг другу жаловались,
Одна другую торопилась и перебивала.
Соревновались как бы, кто же, кому, похуже, пострашней,