– Да, так… задумался, – весело отозвался он. – На улице сегодня просто отлично.
– Это есть, – согласился Гарик.
– Так кого ты уже позвал? – спросил его Илья.
– Да почти всех наших. Ну, Васек еще не отзвонился, и от Дэна жду ответа, – отчитался тот и с деловым видом заглянул в свой телефон. Гарик был бледный, худощавый брюнет с симпатичными, заостренными чертами лица и немного хищными, как у птиц из семейства орлиных, темными глазами. – А вот, кстати, и сообщение от Вики… она заболела и не приедет.
– Ну и ладно, – махнул рукой Илья и цинично усмехнулся: – Вряд ли кто-то будет по ней скучать.
– Это точно! – рассмеялся Гарик и, сменив беззаботное выражение лица на глубоко озабоченное, поинтересовался: – А ты со своей уже помирился?
– Вчера еще, – нехотя отозвался Илья, поморщился, вспомнив о чем-то не слишком приятном, и, бросив очередной взгляд на залитую солнечным светом лужайку за окном, уже более весело добавил: – Сама позвонила поздно вечером и извинилась.
– Ничего себе! – восхищенно воскликнул Гарик. – Ну, братан, хочу заявить – ты ее отлично отдрессировал.
– А то, – Илья самодовольно покачал головой.
В этот момент неожиданно раздался громкий стук, и через секунду в дверном проеме показалась белокурая голова его мамы.
– Илюша! – возмутилась она, с укором глядя на сына. – Ну, я же попросила тебя спуститься вовремя! Все гости уже за столом… Кто там у тебя? Игорь что ли?
– Здрасте, Анна Сергеевна! – бодро поздоровалась с ней чернявая голова Гарика, выглядывающая по ту сторону монитора. – Прекрасно выглядите сегодня!
– Здравствуй, Игорь, – коротко отозвалась женщина, не придав особого внимания отвешенному в ее сторону комплименту, и еще более строго обратилась к сыну: – А ну-ка, быстро заканчивайте свою болтовню, Илья, и живо спускайся вниз!
– Есть, маман! – Илья скорчил смешную гримасу и отдал честь ладонью правой руки. – Клянусь, что буду ровно через секунду! Мы уже прощаемся.
Мама удовлетворенно кивнула и закрыла дверь.
– Ну ладно, братка, я опаздываю на семейный ужин с «очень важными» для отца людьми. Думаю, часика через четыре все разойдутся, и я спокойно свалю к вам.
– Собираемся в одиннадцать, – напомнил Гарик. – Позвони, как выберешься из дома, может, подхватишь кого по дороге.
– Договорились, – торопливо отозвался Илья, нажал кнопку отключения, и лицо приятеля молниеносно исчезло с экрана компьютера. Еще раз лениво потянувшись, он с большой неохотой поднялся из мягкого кожаного кресла и, стянув через голову свою удобную растянутую футболку, подошел к стенному шкафу. Открыв дверцы, он снял с вешалки заботливо приготовленную и отглаженную мамой сорочку белого цвета, без особого энтузиазма накинул ее на плечи, застегнул пуговицы и заправил полы в заношенные рваные, но очень удобные джинсы. В этот момент Илья подумал, что мама останется недовольна, если он не наденет брюки… Закатав рукава рубашки по локоть, он взял со стола свои очень дорогие часы, подаренные в прошлом месяце родителями за получение диплома, и застегнул на левом запястье черный ремешок из натуральной кожи. Сам он, в силу своего характера и образа жизни, не любил следить за временем. Не любил какие-либо рамки, ограничивающие его свободу. Но отец с малолетства готовил его к тому, что рано или поздно именно ему придется управлять компанией. Отец внушал ему, казалось бы, простые истины, но… эти истины были ему так чужды… Илья понимал, что путь для него уже выбран и утвержден его же родителями; что они, направляя, ведут его по жизни и не ждут от него проявления самостоятельности, но именно это понимание и было самым унизительным. Тот факт, что от него ничего не зависит, что за него уже давно все решено, и вся его будущая жизнь от и до расписана в отцовском ежедневнике, сводил его с ума. И каким бы высоким благом не казалось это покровительство, каким бы прекрасным и всепоглощающим чувством не была родительская любовь, все чаще и чаще он чувствовал себя марионеткой в чужих руках, и это обстоятельство приводило его в состояние конфликта со своим собственным «я»…