– Аля, а что такое, кстати, КРС? – спросил я свою подружку.
– А, это шкуры крупного рогатого скота, – пояснила она. – Из них куртки шьют и прочую фигню. Ты что лежишь там? Присоединяйся.
«Эх, ты бы лучше в бане это предложила сделать», подумал я и сказал:
– Сейчас, только, вот, тапки надену.
Алька стала разливать водку, Люба встала и повернулась спиной к столу, доставая что-то с подоконника.
В этот момент в дверном проеме появилась фигура коротко стриженного молодого мужчины в красном, почти алом пиджаке, и с пистолетом «макарова» в руке. У меня не было никакого сомнения, что это боевое оружие, а не газовый, например, пистолет.
Он посмотрел налево. Женщины его еще не увидели. Тогда он посмотрел на меня и произнес:
– Походу, я убью сегодня эту свинью.
1982 год. 16 сентября. Челябинск.
А. 5. 25, подумал я, узнав из новостей, что правительство СССР в ответ, как было сказано, на разворачивание американской программы Стратегической Оборонной Инициативы, подтвердило свое решение разместить ракеты с ядерным оружием в Восточной Германии и Чехословакии.
Неужели и вправду будет война? Мне бы этого не хотелось. Мне было всего-то тринадцать, и я еще ни с кем толком не трахался, если не считать, конечно, детских игр в «доктора» и «маленьких обезьянок». Тогда мне было шесть, я был мудр и уверен в своем бессмертии. Становясь взрослее, люди заметно глупеют, ограничивая себя по половому, социальному, профессиональному и прочим третичным признакам. Потом, легко предсказуемые и уже высчитанные, они тупо исчезают. Иногда исчезают остро, но в чем разница между первым и вторым видом исчезновений, не говоря уже о самих терминах, странных и ни к чему не обязывающих, никому не известно.
Сегодня ночью мне снился замечательный сон. Смуглая девушка с остро торчащими сосками, очень похожая на модель из «Хастлера», который на неделю дал мне педант и скупердяй Вадик Резун, вначале лазила со мной по каким-то холмам и пляжам, а потом, пригласив к себе, стала снимать с меня одежду. Тут откуда-то появился Резун и увел девушку под самым носом у поллюции. При этом он приговаривал, что за дальнейшее я должен доплатить. И в срок. Я знал, что Вадик очень скрупулезен, даже чересчур. Если бы Резун был тимуровцем, то он бы, действительно, в годы фашистской оккупации продолжал рисовать звездочки на домах коммунистов и их родственников, но я все же не ожидал от него такой подлости.